Но после очередного развода, нашла себе жениха из Америки. Уже почти взрослый парень наотрез отказался переезжать с матерью через океан и уговорил ее оставить его здесь с единственным отцом, которого знал. А приехав к нам, понял, что есть я, которая жила все время рядом с папой, залюбленная, избалованная, счастливая. Тогда он меня возненавидел.

Руслан не конфликтовал со мной, не далал пакостей. Все же он сильно дорожил добрыми отношениями с отцом. Но всем своим видом он показывал пренебрежение. Большую часть времени он просто делал вид, что меня не существует. И меня это начало уже устраивать. Пока, дожидаясь маму у школы, я не увидела Руслана с Ней, длинноногой брюнеткой одноклассницей. Он так смотрел на нее, будто никогда никого красивее в жизни не видел. Голубые глаза светились, а с губ не сходила улыбка. Я не могла от него отвести глаз, до чего он был красив в это мгновение. Но тогда брюнетка, ткнула его в бок, указав на меня и громко рассмеялась. Рус заметил меня, изменившись в лице, надев привычную маску озлобленного парня.

— Чего уставилась, Кукла? — спросил он, разбивая мне сердце.

Ненавидела это проклятое прозвище. Ненавидела его!

В тот день во мне зародилась ответная злость. И не потому что он был груб и ненавидел меня, а потому что не замечал. Это пробуждало во мне что-то дикое, болезненное, от чего я никак не могла избавиться. Буря эмоций затихала, когда я тайком рассматривала его длинные ресницы, высокие скулы, прямой нос и взлохмаченные волосы. Обожала смотреть, как он поправляет волосы, зачесывая их пальцами назад. Но стоило ему поймать мой взгляд и снова я ощущала себя пустым местом. Это огорчало, но больше всего ненавидела ту одноклассницу. Как-то она появилась у нас в доме. Они делали уроки у Руслана в комнате, но я слышала за дверью причмокивания и смешки. Сидела у него под дверью и плакала. С тех пор Руслан стал моей болезнью, моей одержимостью, моей несбыточной мечтой.

Из воспоминаний меня выдернул ключ, заскрежетавший в замочной скважине. Спохватившись, я рванула к себе в спальню. Успела перешагнуть порог, когда услышала:

— Спальня там, — низко проговорил он.

— Не могу до спальни, давай прям здесь.

Замерла возле двери, не веря в происходящее. Но звуки поцелуев, тяжелое дыхание и то как брякнула пряжка ремня, не оставляли сомнений. Руслан снова привел девушку и прямо в этот миг собирается трахнуть ее в коридоре. Как же я его ненавижу.

***

Лучше бы я снова лежала в пьяной отключке, чем слушать всю ночь стоны, переходящие крики и шлепки обнаженных тел друг об друга. Меня будто вернули обратно в подростковые годы, когда в шестнадцать лет, вернувшись домой со школы я застукала Руслана дома с подружкой.

Уроки закончились раньше. Папа был на работе, а мама уехала помогать родственнице на дачу. Рус не знал о том, что он и его подруга не одни в доме и даже не пытался быть тише. А я ничем не выдавая своего присутствия сжимала кулаки, вонзая ногти в ладони до крови и давилась слезами. Казалось, что медленно умираю и моя жизнь окончена. Холод в животе, расползающийся по телу, не давал пошевелиться. Сердце пропускало удары, не видя причин для дальнейшего существования.

Все то время, пока они развлекались, я сидела недвижимой статуей у себя на кровати с распахнутой настежь дверью. Словно мазохистка, жадно прислушивалась ко всем пошлым звукам, доносящимся из его спальни, и рисовала картинки как и в каких позах они делают это. Сердце ныло и замирало от сковавшего холода и ощущения, что все пропало. Он никогда не будет моим. Я слишком медленно взрослела. Ему просто нет причин ждать меня. Нет, я и до этого знала, что он не девственник и у Руслана к двадцати одному году было достаточно девушек. Но никогда до этого у меня не было прямых доказательств его распутства. И я тешила себя надеждой, что он ждет меня.