Ах да! Что же я все про еду?! Самый главный плюс этого праздника – это то, что мы освобождались на 24 часа от работы. Что для нас было большим подарком!

С самого раннего утра мы с Элли были в хорошем настроении. Вся семья преобразилась, надев свои праздничные наряды, пропахшие сыростью и ядом от моли. Позже я узнала, что этот яд называется нафталин. В детстве я чуть не съела его, за что в первый и последний раз на меня накричал отец. Представляю, как он испугался за меня.

Мое платье было молочного цвета, приталенного покроя, которое я всегда бережно берегла от праздника к празднику. У всех рабочих был единый комплект одежды, выдаваемый государством на протяжении всей жизни. Единственное, что отличало нас друг от друга это цвета. И, конечно же, в эстетических целях, покрой одежды менялся с изменением возраста.

У нас с Элли было по комплекту, в который входило платье, праздничная обувь, рабочая повседневная форма, износостойкая обувь, теплая куртка.

Элли надела платье сиреневого цвета. Как же хорошо она тогда выглядела!

Наша мама Джанет в этот день выглядела как всегда лучше всех! Черные волосы волнами ниспадали на плечи и платье тускло зеленого цвета длиной чуть ниже колена, развевалось во все стороны. Когда мама зашла в комнату, Элли издала удивленный вздох. Мама засмущалась и потерла носком обуви об пол.

На папе были светлые штаны бежевого цвета и такого же цвета рубашка с белыми манжетами и черными пуговицами, застегнутыми, как всегда, до трех последних.

На бабушке было ее любимое платье, которое она испачкала на прошлом празднике. Пятно так и не отмылось. Бабушка очень долго переживала из-за этого. Ведь с этим платьем у нее было много хороших воспоминаний.

Когда бабушка увидела нас, то утерла глаза платком, а затем добродушно улыбнулась. Папа открыл дверь, и все мы двинулись по оживленным улицам, у всех людей были угрюмые лица, и это отличало нас от всех в этой толпе, и мы хоть как-то не смешивались с ней. Меня это даже забавляло, складывалось ощущение, что мы являлись единственной счастливой семьей в мире.

Мы уже подходили к площади. Там было уже куча народа, с поникшим видом, потухшими глазами и бледной зеленой кожей. Они были похожи на зомби из фантастических фильмов 2000 годов. Никто не разговаривал, все только жадно смотрели на полные столы еды, и лишь урчание животов прерывало тишину. Все ждали правительство. Они должны были появиться на сцене в телепортаторе. Раньше мы думали, что они думают о нас и этот праздник был напоминанием нам об этом. Оказалось, что не все так просто, да и эта куча еды, от которой ломился стол, была приманкой…

Маленькую сцену освещал свет прожекторов, от которого резало глаза. Дети начали плакать громко и болезненно, потому что стоять на изнуряющей жаре и ждать пока соберутся все, было очень тяжело. Мы привыкли к ней, но сегодня она была очень сильной. Большой экран на площади показывал +56 градусов жары. В этот день я вспомнила работу в цехе 435. За нами подошла еще куча людей, и мы оказались почти в самом центре рабочей массы. Все были словно законсервированы в банке.

Я посмотрела на Элли, она выглядела так, как будто не чувствовала жары. Элли не любила холод. Но жара ей была по душе. Со мной все было с точностью да наоборот. Я словно вяла от жары, растекалась и плавилась как воск. Мысли путались в голове и как будто частями исчезали, слышались только их отрывки, совершенно не связанные друг с другом. Ноги становились «ватными» и практически не держали меня на земле. И я словно тонкая березка качалась из стороны в сторону, и лишь прохладная рука старшей сестры держала меня на ногах. Как Элли не могла чувствовать этой жары?! Постоянно удивляюсь этому. А она в тоже время удивлялась тому, как я не ощущаю холода.