Дункан, конечно же, был всего лишь слугой. Но он добавлял Ставросу престижа. Он писал послания регулам. Но при захвате Хэйвена он получил чин, и регулы знали это. И это еще больше увеличивало престиж Ставроса.

Дункан собрал дневную почту, положил письмо от Ставроса на соответствующий стол, загрузил в щель автомата заказ на еду. Эта карта по извилистым переходам попадет в соответствующее помещение, и вскоре автомат поставит у двери заказанную пищу, приготовленную регулами из имеющихся у них съестных припасов землян.

Дункан с беспокойством ощущал, что регулы стараются, насколько возможно, поддерживать привычную для землян окружающую обстановку. Однако во всем чувствовалась искусственность, нарочитость.

Он пошел назад через холл, большой зал и библиотеку. В тех местах, где Стэн бродил во время шестичасового отдыха, ему почти не встречались регулы – ну разве что совсем юные. Интересно, что и Ставрос не встречался с Хулагом. Опять церемониальности. Похоже на то, что за все время пребывания у регулов они так и не встретятся с баем Хулагом Алань-ни и будут общаться только с юношами – его слугами, носильщиками, помощниками.

Старые регулы малоподвижны, а Хулаг, как им было известно, достиг весьма почтенного возраста. Сам Дункан считал, что старые регулы стесняются своей беспомощности и поэтому стараются держаться подальше от чужих взглядов.

Или же земляне вызывали у них невыносимое отвращение. Что ж, весьма возможно: регулы тоже, по человеческим меркам, красотой не блистали.

Дункан открыл незапертую дверь и вошел в двойную каюту, которую они занимали вместе со Ставросом. Первая комната, прихожая, принадлежала ему. Здесь была установлена походная кровать и предусмотрено все, что могло понадобиться человеку в длительном путешествии: месть регулов за то, что земляне потребовали долгого медленного путешествия, – раздраженно подумал Дункан. Приемная и настоящая спальня принадлежали Ставросу. Там же был и туалет, который примыкал к спальне и вовсе не был приспособлен для удобства пользования землянами. Дункан подумал о том, как же Ставрос, пожилой человек, умудряется справляться с этим. Но было неразумно требовать от регулов каких-либо переделок – не следовало подчеркивать разницу между ними даже в таких деталях. Считалось, что обращаясь с землянами так, словно те ничем от них не отличаются, регулы оказывают им уважение. Отсюда и общение с землянами только через молодых посредников и то, что молодой помощник Дункан разместился в маленькой неудобной прихожей, которая, ко всему прочему, была еще и проходным двором.

Все в полном соответствии с этикетом регулов: он, молодой помощник и слуга, должен охранять старого почтенного джентльмена от нежелательного вторжения, от разных неприятностей. В подобном гостеприимстве регулов для землян не следовало искать оскорблений.

И Ставросу приходилось быть пленником своего высокого положения, запертым в комнате без каких-либо, кроме как через Дункана, контактов с внешним миром.

Дункан закрыл за собой дверь и постучался к Ставросу. Это была необходимая формальность: во-первых, из-за того, что подслушивающий регул (а в том, что регулы подслушивали, они были уверены) не поймет фамильярности между старшим и младшим, а во-вторых, потому, что за время длительного путешествия они слишком долго пробыли в этих тесных апартаментах и не желали стеснять друг друга внезапными вторжениями без предупреждения. Дверь открылась сама – Ставрос управлял ею с помощью дистанционного устройства, – и Дункан увидел маленького хрупкого старичка, сидящего в массивном кресле-тележке, которым пользовались пожилые регулы. Стол, пульт управления. Ставрос мог перемещаться по комнате в кресле. Дункан подошел к нему, вручил ленты, бумаги. Ставрос сразу же принялся за них, не сказав ни слова благодарности и даже не улыбнувшись. Ставрос улыбался всего несколько раз в самом начале их совместной работы. Теперь он совсем не улыбался. Они жили под непрерывным наблюдением регулов. Дункан понимал, что его считают тем же, чем молодого регула – к нему не может быть никакого уважения, он не является личностью. Стэну оставалось только верить, что подобное отношение к нему со стороны Ставроса – всего лишь маскировка.