Евгений Алексеевич, конечно, был потрясающий рассказчик. Виктор Семенович Богданов говорил мне: устные рассказы Линда нужно записывать на видео – не хуже, чем у Андроникова будет! Не на видео, на диктофон многократно записывал я его, и, готовя материалы к печати, очень скоро понял: Линд не Андроников. Ираклий Луарсабович рассказывал – как с листа читал. Нить повествования Линда, часто на время ускользающая от самого рассказчика, в удивительных узелках, каждый из которых почти что законченная историческая миниатюра, достоверная и – невероятная, но это, скорее, спешная черновая «запись» возможных шедевров.

Рассказывал Линд всегда эмоционально, скороговоркой, сбивчиво, недоговаривая, перескакивая с одного на другое, в монологах его была масса неточностей, ошибок. Какие-то он исправлял при вычитке текста, а какие-то… так и останутся на нашей с ним совести. В редких случаях Линд говорил не по памяти, обкладывался исписанными листами, цитировал кого-то или что-то дословно. Я спрашивал: откуда это? Линд называл монографии, сборники, журналы, газеты. Он знал, что готовя текст с «его слов, записанный верно», то есть на диктофон, я, если мне что-то непонятно или потребуется уточнить, побегу в Публичную библиотеку им. М.Е. Салтыкова-Щедрина (С 1992 года – Российская национальная библиотека. ВЖ.). Бежал и заказывал необходимую мне литературу. Времена-то были «доинтернетные». В большинстве своем, информация подтверждалась. В каких-то случаях обнаруживались неточности, аберрация, путаница. Случалось, что не удавалось найти первоисточник. На какие-то публикации я натыкался случайно.

Для Евгения Линда, как и для меня, было важно быть точным по сути. (Формулировка одного из его друзей – актера Игоря Ефимова.)

Евгений Линд по окончании Ленинградского института физической культуры имени П.Ф. Лесгафта тренировал команду Пушкинского военно-технического училища, которая, по его словам, ни на одних соревнованиях ниже третьего места никогда не опускалась. Но ему всегда хотелось работать с детьми, и он стал преподавателем физкультуры в школе № 235. Слово «физкультура» Линд произносил раздельно: «Физ-Культура».

О беде, случившейся с ним в октябре 1979 года, Евгений Алексеевич рассказывал спокойно – как о чем-то отвлеченном.

В тот дождливый вечер он вступился за незнакомую женщину. Завязалась драка. Роковую роль сыграл мокрый грунт – Линд поскользнулся. Шестеро подонков били его, лежачего, хладнокровно и жестоко. Били ногами и подвернувшимися под руки водопроводными трубами. Добивали урной… («Они мне переломали все, что можно и нельзя было! Все косточки склеены, если вульгарно выражаться, клеем БФ!».)

Когда мы с Линдом были уже хорошо знакомы, когда меня хорошо знали в его окружении, находились люди, которые доверительно мне говорили, что Евгений Алексеевич ту трагическую историю придумал.

(«И со временем сам в нее поверил!») Мол, не было никакой женщины, за которую он заступился. Был мужчина из ревности чуть не убивший Линда. Мне называли его фамилию. Но я не стал проводить «журналистское расследование». Не стану развенчивать легенду, если это легенда, и сейчас, когда Евгения Алексеевича нет…

В тот вечер, в ту ночь Людмила Федотова, прима ленинградской оперетты, восемь часов возила бесчувственное тело мужа в карете скорой помощи по больницам города. В приемных покоях отказывались принимать «живой труп». В том, что Линд не выживет, не сомневался ни один врач! «Это благо, если он умрет. Для вас благо. И для него тоже. Поймите, в лучшем случае он будет смотреть в потолок и ходить под себя. Вас это устраивает?» – сказали в одной из больниц. «Будет смотреть в потолок? – растерянно переспросила Людмила Николаевна доктора. – Меня это устраивает!»