– Здравствуйте! Ну, как дела, на поправку пошло, да? – улыбнувшись, произнесла служительница госпиталя.

– Да, вот поел. Спасибо! – только и смог выдавить из себя командир разведчиков.

– Ну, это хорошо! Ведь вашему организму нужно питание как никакому другому! – опять с подъёмом произнесла Вера.

– Вот утомился я, пообедав, теперь ползу в свою келью, – с некоторой долей юмора отвечал разведчик, – не знаю, доползу или нет?

– Давайте я помогу вам, Николай Степанович, – предложила медсестра и, взяв его под руки, повела в сторону лестницы.

Они дошли до палаты, и Коля поблагодарил её за проявленное участие.

– Спасибо, вам, сестрёнка Вера! – громко произнёс он…

Добравшись до своей кровати, Мастаков почти рухнул на неё. Сил уже ни на что не оставалось. Однако, проспав часа два, Николай проснулся во вполне приличном расположении духа. Да и самочувствие было почти удовлетворительным. Он поднялся и огляделся. Владимира Денисовича в палате не было.

«Наверное, на ужин пошёл», – предположил Николай.

И действительно, вскоре загремели костыли и вошёл Воротынский. Был он чем-то недоволен.

– Вот, представляешь, они меня ещё хотят здесь проманежить две недели! Как там мои ребята без меня в дивизии? Как они справятся с реализацией плана наступления? Ведь я до конца не завершил его разработку! А басмачи снова собирают тысячные отряды! Просто какой-то произвол!.. Видите ли, они должны попробовать на мне какие-то новые грязи, привезённые из Сибири! – не мог остановиться начштаба. – Что делать, не представляю себе?

– А вы сбежите. Кто за вами погонится? У них тут своих больных хватает! – предложил Мастаков.

– С одной стороны, вроде бы всё правильно – сбежать. Но, с другой стороны, куда ж я без документов смогу дойти? Только до первых патрулей, тем более что до сих пор ещё хромаю и без костылей и сопровождающего вряд ли одолею дорогу… – с горечью выдавил из себя Владимир Денисович.

– Да, мы люди военные и надо подчиняться приказам, – завершил их монолог Николай.

Они улеглись и долго молчали. Первым нарушил тишину Владимир Денисович.

– Ты сам-то родом откуда будешь, Николай? – спросил он.

– Я – коренной москвич! – с гордостью заявил Мастаков. – Мои родители погибли от теракта, когда возвращались осенью семнадцатого с юга. Они там отдыхали в Ялте. Под Харьковом их обстреляли, а вагон, в котором они находились, как раз-то и взорвали. Говорили, что много крови было…

– А жили вы где? – продолжал интересоваться Воротынский.

– Жили мы рядом на Бульварном кольце недалеко от Зарядья в небольшом переулочке. Но нас сразу же выселили, как только родители погибли. Я не знаю, за что? Видимо, квартира была не наша, а съёмная…

– А учился ты где, Коля? И кто из родных остался в живых? – задавал вопрос за вопросом Владимир Денисович.

– Учился я сперва в гимназии, так как отец работал в технологическом институте и хотел, чтобы я пошёл по его стопам. Но, когда его не стало, вынужден был пойти в реальное училище для получения в дальнейшем технического образования. Так хотел отец! – с дрожью в голосе отвечал Николай.

– А родственники остались в Москве? – не сдавался Воротынский.

– Да, три сестры. Ариадна – старшая, она нас, собственно говоря, и подняла. Как только родители погибли, она сразу же пошла работать, чтобы нас учить. Так и не закончила биофак. А мечтала стать биологом. Она старше меня на восемь лет. А Дарья и Светланка – близняшки, они младше меня на семь лет. Им сейчас по семнадцать лет, должны были закончить школу. Но я от них давно не получал никаких весточек. Меня как забрали в армию в двадцатом, так ни разу в Москве не был. Вначале переписывались регулярно, а потом всё реже и реже. А уж когда заболел – ни разу не писал им. Не знаю, как они там живут, что делают и какие у них планы! – закончил отчёт о своих родных Мастаков.