Мальчик с трудом прочитал пару строчек, поднял голову, посмотрел в зеркало и, не удержавшись, крикнул:
– Еще один!
Потому что в зеркале он увидел другого гнома – такого же коротышку, только не старичка, а своего ровесника, в вязаном белом колпачке и кожаных брючках.
– Он же одет точно, как я! – воскликнул мальчик и хлопнул в ладоши.
Гном в зеркале сделал то же самое и посмотрел на него с удивлением.
Он потянул себя за волосы, ущипнул за руку, начал раскачиваться – тот, в зеркале, повторял все его движения.
Мальчик слез со стола и забежал с другой стороны зеркала – не стоит ли там кто-то и дразнится?
И никого не нашел.
Обратная сторона зеркала была наглухо закрашена краснокоричневой краской.
Дикие гуси
Поверить невозможно – он превратился в гнома! Ну, нет, подумал мальчик, скорее всего, я сплю. Проснусь – и опять стану человеком. Надо только немножко подождать.
Он встал перед зеркалом, зажмурился, подождал пару минут и снова открыл глаза в уверенности, что все встанет на свои места. Но нет – как был, так и остался таким же крошкой. Льняные волосы, веснушки, заплатка на кожаных брючках, штопаный чулок – всё его, но он уменьшился раз в пятнадцать.
Стоять у зеркала и ждать, пока вырастешь, довольно глупо. Надо попробовать что-то другое. Лучше всего найти гнома и помириться с ним. Попросить прощения.
Спрыгнул на пол и начал искать. За шкафами, под диваном, за сундуком, даже в печь заглянул и в мышиную норку – ни следа. Гнома как ветром сдуло.
Он искал и искал, начал плакать, клялся, что никогда больше не изменит данному слову, никогда больше не позволит себе такие злые шутки, никогда не заснет над проповедью. Никогда, никогда… он будет послушным, добрым, он будет просто замечательным и образцовым мальчиком, только бы опять стать нормальным.
Никакие обещания не помогали.
Тут он вспомнил. Мать рассказывала: маленький народец часто селится в коровниках. Надо поискать там.
Ему повезло – входная дверь была приоткрыта, иначе ни за что не добраться до дверной ручки.
Дома он, само собой, ходил в чулках. А как теперь выйти на улицу в огромных, чуть не больше его самого, деревянных чоботах? И ахнул: у самого порога стояла пара крошечных деревянных башмачков. Значит, гном позаботился и об этом. Сделал башмачки по размеру.
И ему стало совсем страшно. Значит, это надолго. Значит, гном разозлился всерьез.
На дубовой доске перед входом лениво прыгал воробей. Увидел мальчика, встрепенулся и зачирикал:
– Чив! Чив-чив! Поглядите-ка на гусепаса Нильса! Мальчик-с-пальчик! Нильс Хольгерссон – мальчик-с-пальчик! Тумметот![3] Мальчик-с-пальчик! Коротышка – чив! – Нильс – чив! – Хольгерссон! Тумметот!
На его отчаянное чириканье сбежались и гуси, и куры.
– Ку-ка-ре-ку! – заорал петух. – Так ему и надо! Ку-ка-ре-ку! Будет знать, как дергать меня за гребешок!
– Так-так-так…та-а-ак! – заскрипели куры. – Так тебе и надо. Так-так-та-а-ак!
Гуси сбились в кучку, как заговорщики.
– Кто это сделал? – спрашивали они друг друга и недоуменно мотали шеями. – Кто это сделал?
Мальчику стало очень обидно, и он не сразу сообразил, что именно во всей этой истории самое странное. А самое странное во всей этой истории было вот что: он, оказывается, прекрасно понимал птичий язык!
А когда сообразил, замер. Будто примерз к крыльцу.
«Это потому, что я превратился в гнома. Гномы наверняка понимают, о чем говорят птицы…»
Обиднее всего куриное квохтанье: «Так тебе и надо, так тебе и надо…»
Почему это – «так тебе и надо»?
Он швырнул в них камешек. Будет еще всякий сброд указывать, как ему надо, а как не надо.
Но мальчик забыл, что он уже не тот, кем был раньше! Куры не прыснули в разные стороны, как обычно, а окружили его и назойливо тянули: