- Я тоже не сижу без дела! – со всей твердостью заявил он.

Я неоднократно просила устроиться его на работу, но он всегда выкручивался, как уж на сковородке, обещал золотые горы, клялся, что это в последний раз, если мы не разбогатеем, он обязательно пойдет трудиться по специальности. Я давно со счета сбилась, сколько таких «последних раз» было. Даже по кредитам и долгам пересчитать не смогу. Как только мы закрываем одни, он берет новые.

- И чем же ты таким важным занят? Просаживаешь на бирже очередной кредит, который потом я буду выплачивать? Ты хоть копейку в дом за три года заработал?

- Что ты все меряешь деньгами? – он начинал злиться. – Не замечал за тобой такой меркантильности раньше.

- Влад, я забыла, когда последний раз себе что-нибудь покупала, я в магазине беру самые дешевые продукты, стараясь дотянуть до получки. Дочкам вещи зашиваю, а обувь заклеиваю. Вечером спать ложусь, думая, чем завтра детей накормить, и ты мне будешь говорить о меркантильности? – обида смешалась со злостью, на него, на себя, на эту несправедливую жизнь. Чаша терпения была переполнена и полилась через край. – Ты говоришь мне накраситься... Так дай мне денег на косметику, и я обязательно сделаю себе макияж.

- Что ты все преувеличиваешь и выворачиваешь? Подумаешь обувь заклеила. Походят и так. Нечего баловать. Пусть аккуратнее носят.

- Что значит аккуратнее? Они дети! Может им на лавочке сидеть и вообще не двигаться? Еще расти им запрети, чтобы смогли десять лет в одной обуви проходить. О качестве ботинок за такую цену, я промолчу.

- Тебя послушать, так я какой-то моральный урод. Я тебя хоть раз попрекнул, когда ты сидела на моей шее и не работала? Хоть слово сказал? Пока ты возилась со своей больной мамочкой, кто вас содержал?

- Что? – мои брови взмыли вверх. – Влад, у тебя проблемы с памятью? Я перевелась на заочное отделение и пошла работать. Пусть я не зарабатывала больше тебя, но и твоих денег я не видела. Ты отдавал все своей матери или тратил на себя.

- А подарки, цветы я на что по-твоему покупал? – недовольно сверкнул глазами.

- Конечно, именно твоими цветами мы и питались. – вздохнула я и присела на стул. Кто бы знал, как я устала за эти годы. За что мне это?

- А когда ты Сашку с Дашкой родила, тоже скажешь сама зарабатывала?

- Влад, они и твои дочки. Твоя мама сидеть с ними отказывалась. Извини, в детский сад берут с двух лет. Как только их приняли, я сразу вышла на работу.

- Но до этого дня я содержал всю семью и не попрекал вас куском хлеба.

- Я не попрекаю тебя, а говорю о том, что ты вгоняешь нас в долги. Тебе давно пора остановиться, понять, твоя биржа нас по миру пустит, погубит.

- Ты ничего не понимаешь. В этот раз у меня точно получится. Данные, что я выкупил, сто процентные.

- Как выкупил? На что выкупил? Опять?

Пальцы начинали подрагивать, тело окутывал холод. Даже порадоваться, что сижу, а не стою, сил не было. В уме начала прикидывать, как еще ужать бюджет. Только ужимать было не куда, он и так худой, стянутый десятью поясами.

- Можешь не переживать, никаких кредитов я не брал.

- Влад, где ты взял деньги? – мой голос осип от страха.

- Где взял, там уже нет. – выплюнул, с отвращением смерив меня взглядом.

Я смотрела на его лицо, пытаясь понять, врет он или говорит правду. Если муж не брал кредитов, оставались только два способа… В долг ему уже никто не давал, значит первый способ исключаем. Остается - второй. В голове стала прокручивать, что он мог заложить? Вся техника в доме принадлежала его маме, нашу он давно продал. Из украшений оставались только мои золотые серьги, папин подарок на мое шестнадцатилетие, они дороги мне как память и находятся на мне, и… Глаза сами спустились к его скрещенным рукам.