– Тебе лучше ко мне не приходить, мам. Всё отлично. Я в норме! Скоро вернусь к учёбе. По мелочам дёргать не буду, позвоню, когда… – первое на ум пришло, замуж выйду, но так быстро видеться с родительницей не хотелось, даже если я не выйду замуж вообще. – Когда-нибудь, – заключила с кивком. – А теперь прости, – махнула на дверь. – Я утомилась, скоро процедуры, я спать буду и жирок наращивать. Не поверишь, мне его очень не хватает, ведь с ним… Я НЕ ПОХОЖА НА ТЕБЯ!

Мать пилила меня тяжёлым взглядом. О да, серые глаза сверкали молнии гнева и раздражения. И чтобы более не рассыпаться оскорблениями, я решила сама уйти:

– Что ж, – скрипнула зубами, – пойду-ка в уборную. Мне даже там милее, чем с тобой в одной палате, – демонстративно хлопнула дверью и щёлкнула замком, отрезая себя от родителей.

Психанула?

Да…

Может и зря. Но мне надоело смотреть, как она, появляясь в наших жизнях, делает вид, что имеет право на оскорбление отца и поучению меня. Она его потеряла, когда на первое место в своей жизни поставила карьеру, любовников и моду.

Никто не против – её выбор!

Просто не надо лезть к другим со своими законами и правилами. Мы сами разберёмся…

Несколько минут мать и отец о чём-то спорили, пока в мою дверь тихо не поскреблись:

– Ты можешь меня продолжать ненавидеть, – мама, – но я желаю тебе всего самого лучшего. Я… – замялась, словно подбирала слова, – люблю тебя… несмотря ни на что. – В своей манере ляпнула, не понимая, что запинаться, признаваясь в чувствах – мерзко и лживо, тем более говорить в подобном тоне, будто я во всём виновата! Глупая и недалёкая дочь, а она бедная, непонятая мамочка, но готова на жертвы ради меня.

Я промолчала – мне нечего было ещё добавить к уже сказанному.

– Ну как знаешь, – выдохнула мать. – Это твоё воспитание, – укором и явно отцу, и вскоре дверь в палату хлопнула, а ко мне не постучал папа:

– Мирэя, ты как? – он уже заранее извинялся за инцидент, мать и за всё, и плевать, что ни в чём не виноват.

Уперившись руками в мойку, бездумно смотрела на себя в зеркало на стене.

– Нормально, – утёрла с лица слёзы, которые не сразу заметила. Выступили против воли… – Она ушла? – шмыгнула носом.

– Да, – чуть помедлил отец, и я открыла дверь.

– Я тебя люблю, – мягко обронил, подпирая стену плечом. – Но она твоя мать. Плохая, хорошая, она твоя…

– Не понимаю, как ты мог выбрать её, – в сердцах шикнула, возвращаясь в палату. – Дело не в хорошести, пап, а в человечности. Неужели ты мог жениться на существе, не понимающем, что есть что-то более важное в жизни, нежели камеры, софиты и признание фанатов?

– В том-то и дело, она не всегда такой была, – пробурчал папа, чуть плечами пожав.

– Прости, – отрезала, ещё раз смахнув оставшиеся слезинки с щеки. – Не хочу о ней. И ты… не настаивай. Знаю, что тебе важно наше общение, но не заставляй. Когда я буду к нему готова, я её найду, – заверила с чувством.

– Хорошо, – миролюбиво согласился отец. – А теперь на койку, – нарочито грозно. – Ещё не хватало нарушить больничный режим…

И только я легла, одеялом накрылась, папа опять сел на стул:

– Милая, сегодня к тебе придут из полиции.

– Зачем?

– После твоего исчезновения, завели дело… Я Стэфана обвинил в твоей пропаже…

– Я же сказала, мало что помню. Шторм, я упала. Очнулась уже на острове. Где и что – не знаю… Выживала, как могла. Плот собирала… а потом… он рассыпался и даже не представляю, как добралась до нового берега…

Возможно, эта была глупая затея всё на «не знаю» и «не помню» – спихивать. Но ведь часто на амнезию грешат в таких ситуациях. Чем я хуже? Тем более головой ударялась, это и снимки показали… несколько травм…