Вот и получалось, что наш вид довольно дружен, но, увы, в некоторых вопросах совершенно не сплочён. Мы за одно – у каждого своё место: сфера деятельности и обязанности. Только кто-то плавал в верхних эшелонах власти – и прекрасно знал некоторые тайны, а кто-то в нижних – и искренне верил, что наш вид непобедим, не уничтожаем… И вообще, что люди скоро сгинут, и у нас станет житьё лучше, чем прежде.

Я тоже в детстве в это верил всеми фибрами души. И воспитывал в себе отвращение к ничтожным человечкам, кто губил природу, вёл аморальный образ жизни, забывался и слепо верил в своё превосходство над остальными.

А потом немного повзрослел, чуть поумнел и пока готовился вступить в наследование владением южными водами Океании, стал чаще следить за людьми и их поступками. В чём-то ненависть крепла, в чём-то сходила на нет. Люди не были однозначными существами. Мне всё больше хотелось их изучить.

Глупо, но я верил, что спасение нашего вида зависело напрямую именно от мелких и жалких людишек. Просто нужно понять, почему природа их так одарила плодотворностью? Почему миллионы вирусов и микробов до сих пор не изничтожили их вид…

Вот и смотрел на представительницу враждующего вида, загибающуюся от хвори. Молодую самку, готовую к производству потомства, но настолько слабую, что если бы не мы – уже давно бы кормила рыб и прочую водную братию.

Так в чём же их сила? В слабости… На этой мысли я запнулся. Взглядом скользил по телу девушки, не понимая, что меня раздражало. А когда Штиль потянулся, чтобы развязать верёвочки небольших кусочков ткани, скрывающих её грудь, будто очнулся от чар:

– Я сам! – испугался своего голоса. Да и вообще не стоило мне вмешиваться. Брат уже давно стянул с неё верхнюю ткань, откинул в сторону, оставив только то, что прикрывало самые интимные места. Я следил молчаливо… пока Штиль не переступил границу, которую я мысленно вычертил.

Брат не воспротивился – уступил место, и пока склонялся над самкой, поинтересовался:

– Зачем она тебе?

Вопрос был уместен. В отличие от Штиля, я держался на расстоянии от людей. Все спорные вопросы решал в пользу жителей воды, потому что человек априори не мог быть прав. Люди – зло… чудовища, загрязняющие всю планету, и в том числе воду! Из-за них в нашем мире вот-вот грянет катастрофа. О чём со Штилем не раз вёл спор. А в итоге не он, а я притащил в святая святых человеческую самку!

– Не знаю, – признался я, с любопытством рассматривая полную грудь девы с острыми сосками. Крупная, упругая, мало чем отличающаяся от груди наших самок. Если только ореолы темней. – А зачем мы её раздели?

– Ткань влажная, вредно для больного человека.

– Это не тронь, – я кивнул на ткань, скрывающую лобок девы. – Я сам… потом.

– Ты уже себя ведёшь, как агрессивный самец, – уличил брат. – Я же не собираюсь…

– Неважно, но не тронь, – вышло гортанно и очень воинствующе.

– Ладно, – смирился Штиль, мотнув головой. – Ты уверен? – нахмурился, давая шанс передумать, когда я отошёл от самки, позволяя ему вернуться к врачеванию.

– Нет, – не лгал, смысла в том не было. – Но спасай.

Штиль какие-то отвары готовил, вливал в рот девушки. Замесил мазь в чаше каменной, немного подцепил…

– Ты что собираешься делать? – я подступил ближе, хотя до сего просто наблюдал со стороны.

– В тело втереть нужно, – буркнул Штиль, на грудь самки ладонь водрузив.

– Руки убери, – я затаился, сам не ожидал, что так странно отреагирую.

– Её смазать нужно, желательно всю…

– Я сам, – огорошил, хотя никогда ничего подобного не делал.

– Уверен? – покосился Штиль. Непонятно, что прочитал на моём лице, но поднялся торопливо. – Смотри, это не любовная игра, – с горькой усмешкой. – Жир втирать нужно круговыми движениями и без ласки, именно втирать… Чтобы кожа пропиталась, и тепло внутрь пошло!