Но больше всего Алекс мучила мысль, что она может оказаться беременной. Как отказаться от своего, пусть еще и не рожденного, ребенка? Доктор Герман объяснил, что в первом триместре беременности врачи предпочитают делать мастэктомию, потому что это позволяет избежать облучения. Однако придется все же пройти химиотерапию в первом и втором триместрах, а значит, плод погибнет. Только в третьем триместре врачи готовы будут подождать и начать лечение после рождения ребенка.

Герман честно признался – шансов, что опухоль доброкачественная, почти нет. Он не раз видел новообразования подобного типа. Можно лишь надеяться, что она еще не проникла слишком глубоко в ткани и не дала метастазов: в таком случае хирургическое вмешательство будет минимальным. А еще он очень надеялся, что заболевание находится в начальной стадии. При этих словах комната перед глазами Алекс поплыла, и лишь силой воли она заставила себя вслушаться в то, что говорит доктор, и осознать все это. Ей захотелось, чтобы рядом оказался Сэм, но он так активно отрицал наличие у Алекс проблем, что ей даже в голову не пришло попросить его прийти на прием вместе с ней.

– А как быть с вашей возможной беременностью? – спросил доктор Герман, когда она уже собиралась уходить. – Есть вероятность, что вы беременны?

Этот фактор мог повлиять на некоторые их действия.

– Сейчас я не могу этого знать, – печально ответила Алекс. Точно она это узнает не раньше выходных.

– Не хотите перед биопсией получить психологическую консультацию? – спросил доктор, снова демонстрируя свою «человечность». И то, что он хотя бы просто пытался проявить какое-то участие, дорогого стоило. – Если вы решите сделать обе операции в один день, в случае если опухоль окажется злокачественной, имеет смысл встретиться с психотерапевтом или другими женщинами, которые через это прошли. Обычно мы рекомендуем группы психологической помощи, но чаще всего к их услугам женщины прибегают после операции. Это очень эффективно.

Алекс посмотрела на него и сокрушенно покачала головой:

– На это у меня нет времени. Тем более если придется несколько недель провести в больнице.

Алекс необходимо сдать дела, и она уже попросила Мэтта Биллингса ее подменить, а значительную часть работы передала Броку, зная, что он не подведет. Но ни тому, ни другому она не сказала, зачем ей нужно так надолго отлучиться, а лишь сообщила, что собирается пройти курс лечения, который может продолжаться от двух дней до двух недель. Оба коллеги с радостью согласились помочь ей. Брок сказал: «Надеюсь, ничего серьезного?», а Мэтью вообще не понял, зачем Алекс нужно к врачу, подумав, что наверняка она собиралась подправить форму носа или разрез глаз. Его жена около года назад сделала себе пластику. Мэтью не думал, что Алекс в таких вещах нуждается; впрочем, он всегда был убежден, что все женщины помешаны на своей внешности. Алекс выглядела совершенно здоровой, и он даже предположить не мог, что с ней происходит.

– Как вы считаете, когда я смогу вернуться к работе? – в открытую спросила Алекс врача.

– Скорее всего, через две или три недели – все зависит от того, как вы перенесете операцию. И потом, неизвестно, как ваш организм отреагирует на химиотерапию, которую мы начнем примерно через четыре недели после операции. Некоторые женщины справляются с этим легко, у других же возникают проблемы.

Доктор Герман уже все за нее решил – у Алекс рак, и ей надо отрезать грудь, а потом провести химиотерапию. Может, Сэм прав, и все хирурги – просто доктора, которым нужно сделать как можно больше операций, чтобы заплатить за аренду? Но Алекс не могла в это поверить. Из всего того, что говорил Герман, выходило, что проблемы у нее и правда серьезные.