– Отлично. Пойдем, я тебя провожу. – Майк провел Коула в отделение экстренной помощи. – Она в боксе номер три, – сказал Майк. – Мне надо выйти на улицу, чтобы дозвониться до Сэма. Тут связи нет. Тебе надо просто подождать в коридоре. Как только врачи закончат осмотр, ты можешь зайти. Она наверняка обрадуется, увидев знакомое лицо.

Коул не был в этом уверен, но все равно кивнул.

– Я позвоню тебе, если что-то узнаю до того, как ты вернешься.

– Я твой должник, – сказал Майк.

Коул так не считал и потому ничего не ответил.

Майк ушел, а Коул остался стоять возле отгороженного шторами кубрика, скрестив руки на груди. Пульс у него участился, и на лбу выступил пот. Он очень надеялся, что пуля не застряла где-нибудь там, где для ее удаления потребуется серьезная операция.

Кому, черт возьми, могло прийти в голову устроить пальбу на стоянке перед отделением полиции?

Коул подошел вплотную к занавеске и прислушался.

– Похоже, пуля прошла насквозь, но мы будем знать точнее после проведения нескольких тестов, – говорил врач.

– Ладно, – тихо ответила Эрин. Голос ее был слабым, очевидно, она потеряла много крови.

– Поскольку вы беременны, мы ограничены в выборе антибиотиков и обезболивающих препаратов.

– Что?! – У Коула разом вся кровь отлила от головы при этих словах врача.

Не успел он прийти в себя, как штору отдернули, и Коул оказался лицом к лицу с врачом, обследовавшим Эрин.

Эрин смотрела на него в ужасе, лицо ее сделалось пепельным.

– Кто вы? – спросил мужчина в белом халате.

– Все в порядке, – дрожащим голосом сказала Эрин. Она подняла на врача мутный от боли взгляд. – Вы не могли бы оставить нас наедине на пару минут?

– Конечно, – сказал терапевт и вышел за дверь.

Коул окинул взглядом испуганное пепельно-серое лицо Эрин и тут же решил, что разговор о ее беременности подождет.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он.

– Нормально.

– Лгунья, – со смешком сказал он. Сильная женщина. Он восхищался ею. – А теперь скажи мне, как ты себя чувствуешь на самом деле.

– Мне чертовски больно. – Эрин прикусила нижнюю губу и втянула воздух. В красивых глазах стояли слезы. Он чувствовал ее боль как свою.

– Я знаю, – сказал Коул и положил руку на ее здоровое плечо. К его облегчению, Эрин не отстранилась.

– Что ты тут делаешь? – спросила она.

– Я был у твоего брата, когда он узнал, что на стоянке стреляли. Мы выбежали вместе, я узнал, что стреляли в тебя… – Коул пожал плечами. – И вот я здесь.

Коул мог бы сам задать себе вопрос о том, в чем только что признался ей. Чувства его пребывали в смятении, чем дальше, тем больше.

– Эрин…

– Коул, – одновременно с ним сказала она.

– Ты собиралась мне сказать? – Или ей была настолько унизительна сама мысль о том, что она беременна от него?

Коул не стал бы ее за это винить, но факт оставался фактом: ребенок, которого она носила, был от него, и он должен нести ответственность за случившееся.

Ребенок. Ответственность. Господи!

– Я пыталась правильно выбрать время. И найти нужные слова. – Щеки ее стали пунцовыми. До сих пор она избегала смотреть ему в глаза, но сейчас наконец решилась. – Ты ведь не сомневаешься, что это твой ребенок?

Коул приподнял бровь.

– Я много в чем сомневаюсь в жизни, но в этом? Нет.

Эрин насупилась.

– Потому что я такая примерная девочка, да?

Нет, потому что он держал руку на пульсе городских слухов, и если верить этому самому надежному из источников информации, Эрин последнее время ни с кем не встречалась. Странно вообще-то. Коул был уверен в том, что ей станет легче, как только он скажет ей, что признает себя отцом, но случилось по-другому. Ей, оказывается, не нравится, что ее считают примерной девочкой.