Как-то в одну из своих поездок в Оренбург я случайно встретился с другом детства, с которым мы не раз бывали в далекое уже от нас время детства вместе на рыбалках. А не виделись мы уже больше 20 лет. Время не только бежит, но и неумолимо делает свое дело – мы уже не без труда узнали друг друга. Володька, теперь уже Владимир Степанович, продолжительное время проживал в другом городе, и я не имел о нем никаких сведений. Конечно, мы засыпали друг друга вопросами, на которые вот так, второпях, вряд ли получали удовлетворяющие нас во всем ответы.

– Поедем ко мне, там обо всем и поговорим, – предложил Владимир. – Я уже два года живу здесь, в доме матери, на нашей улице. Помнишь еще ее?

И вот мы на нашей старой улице. Разве можно ее забыть! Приятная грусть воспоминаний наполнила все мое существо. Все те же небольшие деревянные дома, только вот часть из них уже покосилась от дряхлости. Время будто остановилось здесь, почти не коснувшись этого уголка даже краешком бытового прогресса, к которому многие из нас, надо сказать, уже успели привыкнуть. Люди здесь жили примерно так же, как и много лет назад, единственное удобство, которое за эти годы здесь появилось, – газ, да и то в баллонах. Вот здесь мы жили по соседству и дружили в ставшие уже далекими военные и послевоенные годы.

– И кто же сейчас здесь живет? – поинтересовался я.

– Из тех, кого ты знал, – очень мало. В основном это новые люди, покинувшие деревни и села. Это сейчас многие хотят иметь свой собственный дом с прилегающим к нему земельным участком, а в шестидесятые и семидесятые годы происходило наоборот. Тогда многие городские жители из собственных домов стремились переселиться в интенсивно строившиеся в те годы крупнопанельные пятиэтажки с благоустроенными квартирами. Ну, а в покинутые ими дома стали переселяться сельские жители, получившие в хрущевскую «оттепель» некоторую свободу. И я полагаю, что если бы в то время по отношению к селу проводилась другая, более взвешенная и глубоко продуманная политика, то мы, возможно, не имели бы брошенных деревень и сел да и продовольственного кризиса, затянувшегося на многие годы.

За обедом мы еще долго обменивались сведениями о себе, много говорили о нашей улице, вспоминали трудные годы детства, и, конечно, была затронута тема рыбной ловли, представляющая для нас, заядлых рыболовов, немалый интерес. Меня, как уже давно не живущего здесь человека, очень интересовало настоящее состояние тех мест, куда мы нередко ходили вместе на рыбалку. А чаще всего мы бывали на реке Сакмаре, недалеко от села Берды. Наиболее посещаемым нами местом в этом районе был Черновсий плес.

Здесь, можно сказать, мы делали свои первые шаги в ловле рыбы и довольствовались нередко даже при нашем небольшом опыте не только пескарями и уклейками. Безусловно, меня очень интересовало все, связанное с этим плесом, но больше всего все-таки хотелось побывать на нем. И как бы читая мои мысли, Владимир предложил:

– Мы можем поехать туда прямо завтра.

– Неужели это возможно? – удивился я столь неожиданному предложению.

– У меня есть мотоцикл с коляской, да и отпуск еще продолжается. Вот только будешь ли ты этой поездкой доволен? Ведь Черновский плес сейчас далеко не тот, каким он был в пору нашего детства и ранней юности.

– Я буду доволен поездкой в любом случае, даже если мы ничего не поймаем.

– Я иногда посещаю его, когда плохо клюет карась на Тефтелевом озере, оно недалеко от плеса. Помнишь его?

– Конечно. Я с дедом на нем бывал не раз. А какую же рыбу ты сейчас ловишь на плесе?