«Роберт, – прошептал сухими губами лейтенант. – Я буду звать его Роберт».

С характерными фиксированными движениями, имитируя голосом звуки моторчиков механизма, из кустов, мягко и плавно дергаясь, помогая движению рублеными взмахами выпрямленных, с прижатыми большими пальцами ладоней, на тропинку выступил радостный, почему то светящийся от счастья офицер в выцветшей «песчанке», натянутом на глаза кепи и черных солнцезащитных очках – старший лейтенант, недавний попутчик из отряда.

Капитан мгновенно сбил вниз автомат дернувшегося рядового охранения, злобно сплюнул под ноги, встал во весь рост и, отряхивая колени, обратился к наливающемуся красным главному лицу проводимого в полевых условиях служебного мероприятия:

– Знакомьтесь, товарищ майор, это заместитель начальника второй заставы по боевой подготовке, прибыл сегодня из очередного отпуска, по совместительству клоун наш, штатный. А про него в опергруппе точно ничего не говорили? Забыли, наверное, или своих не сдают, бывает…

– Виноват, товарищ майор, еле вас догнал! Пришлось через рощу срезать, да и отпускное настроение еще не прошло, но я над этим буду работать, – снимая очки и цепляя их за нагрудный карман, неубедительно объяснил старлей свое опоздание и поведение, невозмутимо козырнул начману и, перешагивая еще лежащих с дергающимися плечами офицеров, занял свое место в походной колонне, пока так, приблизительно.

Сначала лейтенанту показалось, что на слепящее солнце навалилась какая-то тень и вроде бы резкий порыв ветра вскинул вверх ветки орешника, а возможно, и столбик пыли с тропинки закрутил в знакомый смерчик, но на самом деле, конечно, ничего этого не было, просто майор, который молча развернулся вслед прошедшему мимо него офицеру, пару секунд помолчал, а потом, наливаясь кровью, немного наклонился вперед, оперся руками на колени, открыл рот и… Молодой офицер постеснялся заткнуть уши, а сконфуженно отвернулся и, стараясь не слушать уже обыденные в его жизни слова и выражения с известным смыслом, пусть и озвученные в несколько преувеличенной форме, если это вообще применимо к такого рода высказываниям, терпеливо, как и все присутствующие, ждал окончания, казалось, бесконечной тирады…

Остальные посты-клоны осмотрели быстро, почти не задерживаясь: угловой шестой, пока пустующие седьмой и восьмой. Только угловой девятый и НП минометной батареи, одиннадцатый, выделялись на общем фоне, потому что располагались повыше всех остальных, на гряде невысоких холмов, склоны которых были просто усеяны красными маками, распространяющими свои тяжелые, душные, специфичные запахи, нисколько не напоминающие известный в Союзе аромат из флакона. Автопарк и «взлетка» оказались последними в списке, а на пост полевой оперативной группы внутри их «резиденции» – группы глинобитных строений, окруженных дувалом, оставшейся от местного правителя, сбежавшего за границу – заходить не стали: там разведка, это их территория, пояснил «экскурсовод», а начман, который уже успокоился и немного повеселел после своего облегчающего душу эмоционального монолога, как и обещал, пригласил всех в штабную землянку на ежедневное совещание. Начальники служб, застав и командиры подразделений быстро и толково отчитались за текущий день, прошедшую ночь и сообщили о планах на день завтрашний, а начштаба привычной скороговоркой зачитал график проверки постов и в завершение доложил о движении личного состава:

– Убыло двадцать пять рядовых, пять ефрейторов, три сержанта и два офицера, наша десантно-штурмовая. Связывался с ними, задачу выполнили, потерь нет, но не повезло соседям – два «двухсотых»