Я кивнул и молча вышел, обдумывая слова капитана. Сложная предстояла работёнка.

В кают-компании мы теперь ютились вшестером. Новым боцманом выбрали одного из матросов, Маккормика. Шотландец постоянно пил и сквернословил, но морское дело знал хорошо.

Пленный капитан жил рядом с нами, и на корабле его свобода почти ничем не ограничивалась. Ему запретили подходить к пороху и оружейной комнате, в остальном его времяпровождение не отличалось от моего. Николас точно так же прогуливался по палубе, вглядывался в горизонт и изредка фехтовал со мной на шпагах. Голландец, казалось, даже не помышлял о побеге, а наоборот, старался установить со всеми добрые отношения.

Вечером мы как раз собрались поужинать, когда Николас предложил нам сыграть в карты. Голландец достал из кармана потёртую колоду и добродушно улыбнулся. Очевидно, ему, как и мне, наскучило безделье.

– На что играем? – Маккормик угрём выскользнул из гамака и сел за стол. Из-за ужасного шотландского акцента его трудно было понять, но все уже привыкли.

– На интерес, конечно.

– Ищи дурака в другом месте, – фыркнул новый боцман и вышёл.

– Я пас, – отозвался Уолш.

Остальные офицеры промолчали.

– Я бы предпочёл шахматы, – сказал я.

Николас разочарованно убрал карты в карман.

– Может, в шашки? Смотрите: ножом здесь расчертим доску. А из пуль шашки сделаем.

Я только усмехнулся в бороду.

– Может, на какой-нибудь интерес?

– Нет, Николас, в другой раз.

– Тогда могу ли я предложить вам пофехтовать? – спросил голландец.

– С удовольствием составлю вам компанию, – улыбнулся я.

Мы взяли шпаги, поднялись на бак и отсалютовали друг другу. Матросы освободили нам место, предпочитая наблюдать издалека.

– En garde! – воскликнул я, принимая классическую фехтовальную стойку.

– Нет, мистер Картер. Сегодня мне бы хотелось подраться по-настоящему.

Я рассмеялся.

– Минхер, вы же не хотите сегодня умереть здесь, после всего пережитого. Дома вас ждут жена и сын.

– Я бы хотел выучить некоторые ваши приёмы. Для реального боя.

– Не забывайте, Николас, вы пленник.

– Я дал слово чести, что не буду сбегать или как-то вредить кораблю или команде, – вспыхнул он.

– В любом случае, нас неправильно поймут, – заявил я. – En garde!

Мы, наконец, скрестили шпаги. Как противник он мне в подмётки не годился, но это всё же лучше, чем сражаться с собственной тенью. Николас прогрессировал с каждым днём, несмотря на почтенный возраст и отсутствие хорошей подготовки. Капитан патрульного судна больше был моряком, чем солдатом.

Клинки мелькали с быстротой, неуловимой человеческим глазом, но я уже давно отучился смотреть на клинки. Я оценивал соперника по позе, положению рук, ног, корпуса, я предугадывал его действия, и всякий раз шпаги сталкивались, издавая мелодичный звон, звучащий для меня как песня. Солёный вечерний бриз дул мне в спину, и я специально встал так, чтобы заходящее солнце светило мне в лицо. Можно сказать, я поддавался этому низенькому лысому человеку, который покорил меня своей жизнерадостностью и умением встречать неприятности в лицо.

Я ушёл в глухую оборону, дав сопернику возможность попрактиковаться в различных видах атаки. Изредка я контратаковал, когда Николас подходил чересчур близко или пытался прижать меня к фальшборту, но, в основном, я держал его на расстоянии и отражал довольно посредственные удары.

– Вы хороший человек, мистер Картер, – внезапно произнёс он. Солнце за спиной делало его похожим на чёрный силуэт.

– Сильное заявление, – рассмеялся я. – Вы что, забыли моё прозвище?

Янсен попытался рубануть меня по ногам, но я лихо перепрыгнул шпагу и ударил её по гарде. Клинок вылетел из руки голландца и покатился по палубе.