Одна из «тайн» суфиев – их умение пробуждать в людях понимание истин, которые содержатся в опыте и в литературе, но многими отрицаются из-за барьеров, возведенных привычкой или субъективными эмоциями.

В своей книге «Бустан» Саади говорит: «Дверь просветления открыта для тех, для кого закрыты другие двери». Другие двери суть интеллектуализм, убежденность, что собственные идеи открывают двери, и, наконец, чисто схоластические или просто системные подходы, лишенные внутренней проницательности, очищающей ум от хлама.

Суфийский парадокс: «Тайна суфизма в том, что в нем нет ничего тайного» означает, что все, что кажется тайным и скрытым для обычных людей, не достигших суфийской реальности, для суфия становится понятным и пережитым и потому перестает называться тайной.

Слово «Sirr», которое обычно переводят как «тайна», означает в терминологии суфиев «глубочайшее внутреннее сознание». Так что, если глубочайшее внутреннее сознание неведомо его обладателю, оно остается для него «тайной». На вербальном уровне сознание по определению не может быть воспринято, на него можно только ссылаться, поэтому оно остается чем-то «тайным», «скрытым».

Одна из способностей суфиев состоит в том, что они могут видеть сквозь внешний облик и самообман людей и, таким образом, в состоянии научить этих узников вторичного «я», как добраться до реальной «тайны», до глубочайшего внутреннего сознания, сокрытого внутри них.

Юсуф ал-Рази продемонстрировал подобную способность читать мысли и то, как другим недостает ее и они судят по внешним признакам. Об этом случае сообщается у Аттара в его книге «Повествования о друзьях».

Рассказывают, что однажды персидский купец, собравшийся в путешествие, попросил Хири позаботиться о турецкой девушке. Хири страстно влюбился в молодую особу и, не зная, как быть, решил обратиться за помощью к своему учителю Абу Хафсу, кузнецу. Абу Хафс велел ему отправиться в Райи и искать совета великого суфия Юсуфа ал-Рази.

Когда Хири прибыл в Райи и спросил, где жилище мудреца, ему сказали, чтобы он сторонился этого еретика и вольнодумца. Поэтому он вернулся в Нишапур и рассказал обо всем Абу Хафсу, но тот велел ему не обращать внимания на людские толки и снова отправиться к ал-Рази.

Хотя жители Райи его отговаривали, он разыскал ал-Рази. Ему предстал старец в обществе прекрасного юноши, подносившего ему чашу вина.

Хири был поражен и потребовал объяснения, как столь уважаемый созерцатель может так себя вести.

Тогда ал-Рази рассказал, что юноша – его сын, в винной чаше – только вода, а саму чашу он где-то подобрал. Такова реальность его состояния, принимаемого всеми за разложение.

Но теперь Хири хотел узнать, зачем суфий избрал такое поведение, которое можно легко истолковать как аморальное.

Ал-Рази сказал: «Я избрал его, чтобы люди не обременяли меня прекрасными турчанками».

Передо мной пакет обезвоженного лука.

Предположим, сухие луковицы символизируют что-то написанное. Конечно, это не изначальное переживание (лук), однако назвать их чем-то совершенно бесполезным тоже нельзя. В них содержится виртуальная сущность.

Добавьте горячую воду, и сухой материал впитает ее. Через несколько минут мы получим то, что, как мы знаем, было сушеным луком, но сейчас уже им не является. Теперь у нас есть «восстановленный лук».

Да, конечно, это не целая и отнюдь не свежая луковица. Но у нас есть нечто, что даст нам возможность узнать свежий лук, когда мы увидим и попробуем его. Таким образом, мы продвигаемся вперед, оттолкнувшись от сушеного лука.