Я покосился на высокую грудь и внезапно заёрзал на сиденье от приятных, но неуместных сейчас ощущений.

Переключил внимание на старуху Шапокляк, которая ратовала за кнут в процессе воспитания. Впрочем, «старуха» – это я погорячился. Худая дама в возрасте за пятьдесят с длинным носом и стогом сена на макушке выглядела элегантно, несмотря на невзрачный пиджак из прошлого века и большой приплюснутый блин на голове.

Я склонялся к мнению Шапокляк в плане воспитания. Женский коллектив детского дома разбавляли два мужика – трудовик и сторож. И оба воспитывали нас скорее кнутом, чем пряником. Трудовик прививал манеры метровой линейкой по мягкому месту, а мог и рейкой вдоль хребтины протянуть за нарушение техники безопасности. Сторож справлялся крупкой лозиной и подзатыльниками. И ничего, выросли, в люди вышли, только выправка крепче стала.

Стоп! Я качнул головой, пытаясь поймать несоответствие в словах граждан.

При чём тут советский или несоветский метод воспитания? После распада Союза прошло до чёрта десятков лет. Я даже сам не ожидал, что перескачу вместе со всеми в двадцать первый век, с моей-то профессией и образом жизни. А вот сумел, многих пережил и ушёл на пенсию относительно здоровым и бодрым.

Так что девица двадцати двух лет от роду и слово «советский» – вещи несовместимые.

– Молодой человек, – с лёгкой неприязнью в голосе обратилась ко мне Шапокляк. – Что вы на меня так смотрите? Это неприлично!

Ну, молодой, это она, конечно, мне польстила, я уже лет двадцать как немолодой. А что таращусь на неё, так это я не специально, просто задумался.

– Прошу пардону, – невольно брякнул я, растянув губы в улыбке.

– Хам, – дама поджала губы и отвернулась к окну.

«Ну, хам так хам. Не хами, и не облаянной будешь, – я пожал плечами и вернулся к своим мыслям. – Но почему всё-таки самолёт? Откуда он взялся в моих галлюцинациях?»

Я повернул голову к иллюминатору и задумчиво уставился на плывущие облака, пытаясь собрать мысли в кучу, расслабиться и вырваться из собственного потока сознания. Как говорил наш старшина в махровом году на срочке: «В любой непонятной ситуации читай Устав».

Всё-таки причудлива память человеческая. Не иначе кровоизлияние в мозг приключилось, вон как меня далеко во времени в галлюцинациях откинуло. Я разглядывал крыло самолёта и словно вернулся во времена своей юности. Тогда, как и сейчас, впервые очутившись в салоне ТУ–104, испытал невероятную гордость за свою великую страну.

Это не просто авиалайнер. Это символ страны. Первый в мире реактивный пассажирский самолёт – чудо инженерной мысли, это результат колоссального труда советских учёных, инженеров и рабочих, объединённых одной целью.

В моё время конструкторы создавали не просто машины. Они создавали наглядные мечты о светлом будущем советских людей, во имя которых и жить хотелось, и жизнь отдать не жалко. Не то, что нынешнее время. Какие там богатыри? Квадробоберы, что б их… Или как их там?

Я чертыхнулся, тихо радуясь, что до нашего провинциального городка не докатилась очередная новомодная дурость. И куда только родители смотрят? Ну, на Новый год там, на праздник какой нарядить ребёнка зверушкой – это я понимаю. Но чтобы пацан какой, или девочка, не стесняясь, рядились кошечками-собачками и по лужайкам на четвереньках скакали, корм собачий жрали? Психушка по ним плачет, а не свобода самовыражения.

М-да, время давно изменилось. Не сказал бы, что в лучшую сторону. Вместо созидательного духа, который когда-то витал в воздухе, пришли эффективные менеджеры, которые только и могут оптимизировать и сокращать. В голове одни деньги и прибыль. Не понимают дефективные: настоящая эффективность – это не цифры на бумаге. Это дело, которое должно служить людям, чтобы оставить свой след в истории.