Со спичками было плохо, редко удавалось купить. Летом прикуривал с помощью увеличительного стекла. Направит стекло на трут и прикуривает. Трут сам изготавливал. Сложит вату на полоску, отрезанную от бинта, прошьёт ниткой, конец просунет в металлическую трубочку, чтобы удобно было держать, и готово. Когда солнца нет, кресалом из куска кремня высекал искры и поджигал трут. Кресало – металлическая пластина овальной формы толщиной миллиметра в три.

Печку тоже приспособились без спичек растапливать. Доставал где-то дедушка нитроглицерин. Капнет из флакончика всего одну каплю на бумагу, сложит в несколько раз, завернет и ударит молотком. Бумага враз вспыхивает, бросает в заранее открытую дверцу, и пошла гудеть печь.

Деревня выстроилась в два ряда изб вдоль дороги с глубокими кюветами по обе стороны. Аркаша не знал и не считал, сколько дворов было в Никольском. По прикидке Аркадия Львовича не более тридцати. Посередине деревни на левой стороне был длинный пруд. К пруду выходил двор пасечника, с добротным вместительным домом, участок вместо ограды был обсажен кустами акации, живая изгородь получилась. По другую сторону улицы, против пасеки старый запущенный колхозный сад. Он также был обсажен акацией. Яблонь мало, все старые, за садом давно никто не ухаживал. По осени ребятишкам иногда случалось сорвать несколько яблок, не плодоносили состарившиеся деревья.

В сорок втором по другую сторону от пруда, через дорогу, сразу за садом появился противотанковый ров, глубокий, с ровными отвесными стенками. Когда и кто рыл ров, Аркаша не видел. Длинный, метров триста. Ребятишки иногда приходили посмотреть, заглядывали, спускаться никто не решался, такой глубокий – не вылезешь. Пятилетний Аркаша недоумевал, зачем в их деревне ров, танки с двух сторон могут объехать деревню, ров им никак не помешает. Тем более что дальше расположился райцентр Шульгино, никаким рвом не защищённое.

Лето сорок второго было самым страшным. Взрослые знали про блокаду Ленинграда, город окружён и отрезан от всей страны, взяты немцами Смоленск, Киев, идут бои за Москву. Но под Москвой потерпели захватчики поражение и были отброшены. Аркаша ничего этого не знал. В этом возрасте ему были известны только три города: Мичуринск, где родился, Тамбов, постоянно слышал это название, потому что жили в Тамбовской области, и Москва – столица нашей Родины.

В сорок первом взрослые чувствовали себя уверенно. Тяжелая война, большие потери, большую территорию захватили немцы, но от Москвы отступили, значит, будут разбиты, победа будет за нами.

В сорок втором сомневались, сможет ли Красная Армия одолеть врага. Немцы стремительно наступали по югу России, захватывали один за другим большие города.

Тем летом Аркаша видел, как по дороге через всю деревню прошагал отряд красноармейцев. Человек тридцать шли строем. С винтовками за плечами, с вещмешками. И что больше всего бросилось в глаза и запомнилось, на ногах были ботинки и обмотки. В сорок втором армию ещё не обули в сапоги. Десятилетия спустя Аркадий Львович со своими учениками побывает на Невском пятачке. В разрушенных временем развалившихся окопах через пятьдесят лет после окончания войны ребята подберут для школьного музея проржавевшие красноармейские каски, противогазы и ботинки с полуистлевшими обмотками.

Взрослые со страхом говорили об отступлении нашей армии в том году. Ещё бы не говорить, если немцы прошли южнее до самой Волги, шла битва за Сталинград. Но, ни взрослые, ни тем более дети не знали и не подозревали, какая угроза нависла над ними прямиком на западе. На одном уровне с Шульгинским районом, как потом установит учитель истории Аркадий Львович, удерживал наступление немцев, образованный в сорок втором году Воронежский фронт. Немцам удалось захватить левобережную часть Воронежа. Если бы город не отстояли, если бы Воронежский фронт совместно с Брянским не сдержал наступление рвущихся на восток немцев, быть сельским районам, не имеющим ни городов, ни оборонительных линий, оккупированными.