Русские писатели-философы братья Стругацкие, облачавшие свои философские вопросы и странные на первый взгляд ответы на них в форму «фантастической» прозы, пришли к пугающему выводу – человечество неизбежно, чем дальше, тем больше раскалывается на две неравные части. Разрыв с каждым годом становится всё заметнее, всё трудно преодолимей.

Это как тектонический разрыв земных плит. Уж мы-то точно ничего не можем с этим поделать. Я это знаю. И все равно – мне кажется, что с людьми – не как с тектоническими плитами. Я словом, своим словом, могу что-то поменять. Слово – это поступок. Словом можно убить. Можно вернуть к жизни – правда, не всегда. Остановить от последнего шага. Объявить перемирие. Остановить войну вообще. Любую – в классе, в государстве, в мире. Открыть глаза. Поменять угол зрения. Увидеть то, что скрыто. Вдохнуть в человека надежду. И тогда он сможет то, что никогда бы и не попробовал сделать. Спеть, прыгнуть, победить – врага, болезнь, даже смерть.

Я вижу смысл в том, чтобы заставить по-другому думать Сашу Лудянову, Катю Бельскую, других мальчиков и девочек. Гораздо больше смысла, чем написать диссертацию, еще одну, двухсотую, по Гёте или Горькому, или иному классику, ведь именно к этому нас готовили в Университете, приучая к мысли, что в школу идут неудачники.

Я уговариваю себя. Конечно, я уговариваю себя. Я не писала диссертацию – полезную, бесполезную, и вряд ли напишу. Я переводила статьи выдающихся физиков и математиков современности с немецкого и английского на русский. Чтобы ускорить развитие науки. Чтобы усилить раскол между теми, кто Знает и хочет знать, и теми, кто Не знает. И не хочет знать.

Я не буду спешить. Я разберусь. Если пойму, что в четырех классах, где я веду уроки, есть лишь трое учеников, которым что-то вообще нужно, а больше никого нет, я уйду опять на вольные хлеба.

– Откройте тетради и запишите тему сочинения на дом.

– Мы только что писали сочинение, сколько можно! – заныла какая-то девочка. – И вообще, на каникулы не задают!..

– А по математике задали!

– Да молчи ты, Симкина, дура, что ли! – зашипели на другую девочку.

Надо срочно запоминать их имена. Или не надо? В принципе, некоторые учителя обходятся, как я видела, и так. Знают главных, остальных – путают. Маша, Настя, еще Настя, еще… Поколение Насть, Даш и Полин.

Первой девочке я отвечать не стала. Интересно, с другими преподавателями они тоже так себя ведут? У меня есть окна, надо сходить на чужие уроки и понять – норма ли это хамское, презрительное отношение ко всему и всем. Либо это я, как-то не так представлявшая саму себя, вызываю у них такие чувства.

– Пишем темы: первая – «Вопросы, волновавшие российскую интеллигенцию, на основе анализа произведений А.П. Чехова».

Обормоты с задней парты, Будковский и Пищалин, попытались сострить на тему слова «анализы». Успеха у класса не имели. Но я, не слишком долго размышляя, поставила обоим двойки. Оба взвыли – хотя, казалось бы, что им эти двойки? Ничего в их жизни не изменят, и в четверти, скорей всего, меня попросят поставить им четверки. Школы соревнуются, как мне уже объяснили, по количеству отличников и хорошистов.

– Вторая тема: «Что важнее – личное счастье или долг перед Родиной на основе анализа…» Кто догадается, какое это произведение?

– Чехова? – спросила Катя.

– Нет, не Чехова. Другого автора. Совсем недавно вы должны были проходить, я смотрю по учебному плану.

– А, совсем недавно! – заорал Будковский. – Совсем недавно… «Тарас Бульба»! Да, всех убили!

– Причем ни за что! – добавил, смеясь, Пищалин.

– Я рада, что вы хотя бы поняли, о чем речь. А можете с ходу, тезисами, высказать свое мнение?