− Около сорока?

− Сорок восьмой.

Так и тянуло выведать, в который раз он сам пускается в необычайного свойства приключение. Правда и то, что вопросов бесконечных вереница с дисциплиной мало общего имеет. Глаза да слух, уменье мыслить и кое-что из списка для начинающих: предвидеть навык − когда ни целиком ткать самому события, по эпизоду.

− У вас учитель есть?

− Ты с ним знаком.

Легко сказать. В РОДНОМ КРАЮ НЕ ВСЯКОМУ ЗНАКОМСТВУ МЫ БЫВАЕМ РАДЫ. СЛУЧАЕТСЯ, ДОСТОЙНЕЙШЕГО РАНИМ НАБЕЖАВШИМ СЛОВОМ, ЗАТО НЕ СЛЫШНО НАС НА СБОРИЩЕ МЕРЗАВЦЕВ.

− За всяким человеком наблюдать полезно, − продолжал Евгений-свет Васильевич. − Находишь у кого-то мерзкую черту − стараешься не повторять ошибки. И у последнего подонка поучиться есть чему. Условно человеческую жизнь представить можно, как шоссе из нескольких полос: выбирай, что любо. К примеру, скажут − засосало. Ложь! Человек предпочёл свой путь другим, наделав кучу оговорок, условий поджидая, исправиться наобещав себе и близким: «Я только раз ещё нарушу, а дальше буду честным человеком».

Моя нервозность спутнику передалась как будто.

− Сам на себя ты что-то не похож сегодня. Случись опасность, с сигналом не задержат. Держись достойно, иначе вытопчем траву вокруг пенька да неприятеля потешим, раз на другое не способны.

− И ведь находятся такие, кто на сотрудничество согласие даёт, − сказал я.

− Найдутся обязательно, и пустятся по следу нашему, но, так скажем, не сегодня. Пусть то тебя не гложет. Надлежащим образом ищеек натаскать да экипировать придётся перед тем.

Да, было бы нехудо, подумал я, вздохнул. И путь свободен, и спокойна совесть, коль оставляем мы в живых такого монстра. Змея преследователей пусть нисколько не задержит, но, по любому, им наугад идти. БЫТЬ ЧЕМПИОНАМИ НЕ МОГУТ ВСЕ, КОМУ-ТО ДАЖЕ ПРОМАХИ К ЛИЦУ. ИЗ ТЫСЯЧ ОДНОМУ БЛАГОВОЛИТ УДАЧА… Не остаётся ничего нам, как уйти в отрыв, − на большее рассчитывать не стоит, пока у тел в долгу, пока в плену их и что-то во Вселенной несомненно значим.

Дорогу перегородил валун необходимый, − точней не скажешь. Учитель говорит, его в полдня не обойдёшь. На солнечной стороне исполина торчали в углублении рукотворном, как в письменном приборе, карандаши размеров невозможных, моделей и цветов, а посерёдке полоса оставлена для нанесения посланий. «Синдбадскому: − и дальше в столбик: − Крышка; Слава; Мозоли; Бессонные ночи. Нужное зачеркнуть».

Учитель ухмыльнулся: «Мерзавцы».

− Кто такой Синдбадский?

− Скоро узнаешь. Тут уже недалеко.

По обе стороны тропинки пошли поля, чудесно оживлял пейзаж разнообразный скот; и средь оазисов шумливых посёлок показался вскоре. Под сводами широколистных пальм, крытые соломой и корой, порой и добротные хоромы за частоколами заборов таращили глаза; доска, плитняк, лоза − всё в дело шло у мастеров. Я стал приглядываться. Разнообразнейшая архитектура не повергала в изумленье, а просто радовала глаз, вопрос приберегая: как рядом уживаются дворцы и хижины?

Цивилизаций перекрёстком центральная служила площадь. Здесь окопались храмы нескольких религий, и явную враждебность жителей я отнёс на счёт религиозных трений.

Евгений-свет Васильевич затаил усмешку:

− У Очевидности свидетелей то не хватает, то с избытком, потому и выводам чужим, право, доверять излишне. − Это было сказано тоном уверенного человека, кто повидал на своём веку. Как в воду заглянул: вышедшие из храмов люди обнимались, по делам спешили. А вот и первое открытие похода: от нас они заостренными, как у осликов, ушами отличались. Ещё была в них странность некая, которую никак не мог поймать я и облечь в слова. Но пуще прочего я силился понять враждебности причину. И только на окраине посёлка бедняк какой-то огорошил: «Опять явились?» Чуть позже нам вослед и камень просвистел, – оглянуться я с трудом преодолел желание. Как прикажете понять учителя слова: «Здесь в спину не палят»? Пороха ещё не знали, − не это ли хотел сказать мой старший побратим?