Чутьё не подвело. Я поднял кубики − горячие, как из кипятка достали, мне стоило огромного терпенья, чтобы удержать предмет сей, и только, для отвода глаз, глаза отвёл. Дивяся безмятежным видом, я проницал равнины дальше и границ не видел… я наливался силой, которую на переноску тяжестей не тратят. Меня дразня, на миг всего, как вспышка фотоаппарата, дворец воздушный полыхнул на стопке облаков. Кто выпекает там блины и томно зазывает в гости? Принцесса, юная вдова, богатая Яга, румяная купеческая дочь, племянница областного прокурора?

Я повернулся к ловкачу.

− Мне сразу почему не передал? Предупреждали: я приду за ними. Покажи лицо, особенно глаза. − Он подчинился, и зрелищу я не был рад: − ПОКА В ДОЛГАХ, ТО В ПРЯТКАХ МАЛО ПРОКУ.

− Не с кем было.

− Лжёшь. − И обратил внимание: кубики-то остыли!

− Посторонним?.. Такие вещи я никому не доверяю.

− Сколько карт всего?

− Когда-то было сорок.

− И?

− Инкогнито, неизвестное лицо, стало их выманивать и штабелировать в надёжном месте… я полагаю. Карт, как говоришь ты, уцелело несколько, но у кого они − о том помалкивать предпочитают. Против молчания одно лишь средство есть, – молчание. У золота возможности уже не те.

Поднимаю руку:

− Теперь и ты помолчи. Сам разобраться постараюсь, а нет − подскажешь. − Испытания прошли успешно. Кажется, я своего достиг: колдун по прозвищу Поприще частичное представление об объекте получил. Надеюсь, убедил его, что набору кубиков цены не знаю. Иначе б сразу их раскрыл и стал вносить поправки, как учитель. О, этим делом, я уверен, маг промышлял, пока не довелось расстаться. Не будь у Жени своего комплекта, неизвестно, поплутать пришлось бы сколько. Колдушка воздвигал преграды, а Евгений их перемещал в пространстве и покидал там, где никому не причинят хлопот… Возможно, преувеличиваю я, но Поприще на минутку не мог ручатам передышки дать. Физически не мог.

И всё же, кубиками овладеть мне помог некто, кто обнаруживать себя пока что не спешит. Что они из себя представляют?

«Мечта тиранов, кому о существовании их известно».

Я тихо ойкнул: мне персональная была подсказка вновь, только для моих ушей. По двенадцать кубиков в девяти рядах. Внутренняя, мягкая подсветка, все плоскости всплывают и уходят, вращаются, друг друга не цепляя, − просто идеальное устройство. Кубик Рубика, знакомый с детства, едва ли принцип повторил. Стало известно − подсказки ждать не заставляют, − каждый кубик имеет пять рабочих поверхностей, шестую занимает буква либо знак; владелец должен разгадать девиз и следовать ему… Меж тем, все связи Поприще нарочно спутал, чтоб я не охватил картины в целом, и за моими действиями лукаво наблюдает, затаив дыханье.

Вращая помаленьку нижний ряд, приметы местности я восстановил, как их запомнил, от Арки до заставы. Колдун кивал, разочарованье предвкушая. Сейчас! Я сделал ложный выпад, будто бросить кубики ему собрался. Как он хватал руками воздух, перебирал молекулы азота с кислородом, пока не сообразил:

− Я допускаю и прощаю резвость юного ума. Я многое готов простить, но предметом этим… Боюсь, подумать надо. Нет, не могу! Твои поступки и слова − дешёвка!

− И на такую ты попался. Скрипеть зубами брось, иначе удалю… − Подумав чуть, твёрдо прибавил я: − Удалю не только от себя, а с этой шахматной доски.

Колдушка сделал над собой усилие, и через миг я не узнал его. В миру, будто экскурсией теленок соблазнился, экстремалом побывать на бойне:

− Отныне я твой раб.

Я к кубикам вернулся. Должно, я нарушал обычай здешний, не испытав благоговенья перед таким поступком да и перед вещицей этой. Современным выражаясь языком, предо мной мерцал экран дисплея, на котором протекала кем-то начатая игра. Сто восемь кубиков, пять вариантов наличия жизни либо полное отсутствие её. Вот, к примеру, женщина из селенья на песчаной отмели бельё полощет. Этажом выше, за лёгкой рябью, кипел страстями люд торговый; чудеса и сласти, профессиональные обманщики и ворьё. Грань слева была занята оленями на пастбище. Правая грань транслировала соревнования, возможно: человекообразные созданья, в униформе чёрной, колодец спешно засыпали.