Я оценил машину, которая имелась в распоряжении заставы, запустил компрессор да бить короткими очередями по сапогам стал, не подпускать же дружину к объекту без охраны. Для летописца, полагаю, данный эпизод не породит противоречий крупных: «Личный состав заставы принял бой неравный, и сопротивление подавлено единственным предметом было: кто говорит «шелом», подразумевает «шлем». Что правда, то есть правда: шлем богатырский вдребезги разбил воздушную машину.

− Что, сволочи, своих не признаёте? − раздалось снизу. Тряханули дуб − зевнула отскочившей дверцей печь. Я сажи зачерпнул совок, метнулся к зеркалу − и маскировать давай изображение своё, однако зеркалу мои попытки напрасной тратой времени казались. Швырнул совок из помещения вон, на голову накрутил бинтов да вызвал лифт. Точнее − вывалился на руки Старшине, почти без чувств.

Ротозей едва не выронил, − пришлось в сценарий привнести поправку. С полной выкладкой вёрст несколько учесть необходимо… тут где-то пригодилась бы запятая. Или даже марш-бросок.

Не своим голосом я мычал − повязки через и бинты, чтоб с сбить погоню с верного следа.

− Толком говори, − гаркнул Рыжая Борода, передавая дальше эстафетной палочкой меня. В других руках оказавшись, я к красноречию прибег:

− Шёл тут какой-то, калечил в поединке, иных в заложники определил. Да ещё на словах просил передать, что вскорости вернётся и вздует за обман.

Все четверо выдохнули в одно слово: «Что?»

− Да он сам обманщик первый! − Старшина вскричал. − Мы, честь по чести, ритуал над хлебушком провели, Сикпенин басню новую сложил. Вскрыли хлебушко-то − а внутри пусто, чтоб ему было пусто!

− Вот и я говорил своим: не связывайтесь с соискателями, не злите парней. Не смотрите, что один зелёный; они нынче, через одного, одно и умеют: ногами вышибать мозги… Бедная головушка моя! Знал бы − пусть бы шёл себе мимо.

− А инструкция? − перебил Старшина. − Хочешь, чтобы соискатели хороводами у нас ходили? Одно радует, Синдбадскому крышка. − На своих зыркнул: − Что, напужались? Мы ж не соловьи-разбойники − без роду, без племени. У тебя, Колючка, второй разряд? Как сопляка поймаем, зови на бой. Побьёшь наглеца − третий запишем… ась? Не рад? До скончанья веку мне тенью оставаться положил?

Копьеносец робко переступил с ноги на ногу. Не сразу разобрал я, кто из них Колючка, кто копьё.

− Так это, со вторым спокойней. Третий разряд каждую луну подкреплять надоти, а у меня от школы забывчивость хронически застряла.

− Что скажешь ты, Солома?

− Что говорить? Много ли скажешь? А скажешь мало − что говорить? Не, я и второй разряд не подниму. Я, если по секрету, в отхожем месте просидел два срока, пока пятёрочники науки кремень грызли. Будто зубы не пригодятся впредь.

Плюнул тут Старшина на это дело.

− Что ж мне самому идти под поезд? А сыскать Сикпенина мне, живым или мёртвым! Где пасётся наше племя молодое, неуклюжее?

Бросились Колючка с Соломой Старшине за спину, вытолкали пред очи ясные практиканта.

− Всё прячешься, инородная душа? Не мог буханку расшифровать по весу, от пустышки отличить?

Сикпенин виновато улыбнулся:

− Её из рук не выпускали вы-с, Старшина…

− Попросить не мог?

Практикант согнулся в три погибели, рукою челюсть призакрыл:

− Однажды по зубам уж получил, спросивши.

Ударился в воспоминания Рыжая Борода, припомнить случай восхотел один хоть, когда это промашку в воспитании он допустить изволил. Как видно, не сумел, из-за чего рассвирепел на ровном месте, за меч хватался, как за грудь сердечник. Едва пар сбросил − на дуба нижний сук присел.

Дуб поддержал кандидатуру, но мнение своё озвучить не спешил, пока другие норовили.