Испортила его Машка своими сюсюканьями. Как есть, испортила. В Антоне ничего нет от Матвея Ивановича. Вон, бастард и то более удачным вышел. У Роберта и характер, и харизма, и воля ого-го. На его глазах Марка молнией пришибло, а мальчишка, как ни в чем не бывало, давайте, говорит, мне Присягу. Хочу родному клану верой и правдой служить…

Нет, не зря стерва блондинистая, которая Матвею всю кровь попила, все нервы потрепала, говорила, будто Дом Черной Луны именно бастард возвысит. Теперь Матвей и сам это видел. Слава богу, что послушался семь лет назад советов своих сподручных. Не выгнал девку ту шизанутую, пацана не убил. С Антошки теперь явно никакого толку не будет.

А Машка… Машка – дура. С ней больше детей никак нельзя заводить. Не Наследники, а ерунда полная от этой бабы получаются. Даром, что красивая. Зато с мозгом очень серьёзные проблемы.

Бастарда пыталась убить. Идиотка… Давно, конечно пыталась, но это умнее ее точно не делает. Еще исполнителей таких находила… Сама дура и киллеров нанимала идиотов. К счастью…

Однако, сюрпризы на том не кончаются. Так и сыпятся Матвею на голову. Вон, на Присяге нянька объявилась. Уж ее Старейшина точно не ожидал увидеть.

Тогда, много лет назад, когда бастарда пытались украсть, баба, конечно, хорошую службу сослужила. Жизнью ради пацана рисковала. Бестолку только. Если бы не белобрысая дрянь, черт его знает, остался бы Роберт жив или нет. Но тем не менее.

А когда няньку в больницу забрали, Матвей про нее забыл. Зачем ему тетка, которая стала инвалидом? Максим Никанорович пострадавшую разок проведал по приказу главы Дома, вернулся и все как есть рассказал. Мол, крови много потеряла и вроде даже клиническая смерть у нее была. Теперь она чисто внешне цела-здорова, а тает прямо на глазах. Сил нет даже на ноги встать. Естественно, Матвей няньку вычеркнул из жизни бастарда.

Но это ладно. Вопрос в другом. На кой черт Розенкранц Марину сейчас притащил? Ведь точно не ради доброты душевной. Мутит какие-то схемы глава Дома Огня. Понять бы только какие…

Всю неделю после Присяги Матвей пытался выяснить, что сподвигло Розенкранца разыскать няньку. Так и не выяснил. Это очень, очень сильно его напрягало. Впрочем, как и крайне удивительная дружба Ивана Николаевича с госпожой Глок. Огонь и Роза никогда не отличались симпатией друг к другу. А тут, ты погляди, чуть ли не под ручку ходят.

Сейчас никаких внезапностей не нужно. Белобрысая стерва сказала, что момент настал. Мол, запущен тот процесс, о котором она несколько лет назад говорила.

Матвей Иванович поднялся из-за стола и подошёл к бару. Открыл дверцу, вынул оттуда бутылку коньяка, налил в стакан, а потом залпом опрокинул в себя.

Белобрысая… Черт… Странность какая… Столько лет по ней сохнет, а имени запомнить не может. Лена… Наташа… Кристина…

Едва пытается перебирать варианты, сразу в мыслях ее синие глаза всплывают. И губы… И волосы…

– Сука! – Раздражённо выругался Старейшина, а затем, не долго думая, налил еще коньяка.

Правда, справедливости ради, конкретно сейчас он был зол не только из-за девки, которая его несколько лет мурыжит: и близко не подпускает, и свободы не дает.

Сильно напряг Матвея звонок главы Дома Кинжала. Буквально около получаса назад этот звонок Старейшину прямо из постели вытащил.

– Никон, ты умом тронулся? – Спросил первым делом Матвей Иванович, когда схватил телефон в руки и провел по экрану, снимая блокировку. – На улице ночь.

– Срочно нужно встретиться. Буду у тебя минут через сорок. – Коротко бросил глава клана убийц, а потом вообще скинул вызов.

Матвей, обалдев от наглости, не веря своим ушам и глазам, отнес телефон в сторону, посмотрел на экран. Да нет. Не показалось. Точно входящий был. Не понятно только, с хрена ли Никон страх потерял? Говорил так, будто не с главой Дома беседует, а со своими халдеями.