Вода. Я почувствовал её через несколько минут поисков, ощутив зов знакомой стихии. А ощутив, уже не сбился с пути. Рывок, и сознание очутилось в сосредоточии, впитав в себя всю силу ядра. Лишь невероятным усилием воли удалось пережить этот момент, не сойти с ума.

В крошечном, словно горошина, сосредоточии безраздельно властвовал хаос. Девять десятых ядра представляли собой кровавое пламя, смешанное с чёрным дымом. И лишь одна малая часть была заполнена изумрудным светом.

Увидев то, что хотел, я медленно скользнул по каналам назад, покидая сосредоточие. Вынырнув из медитации, открыл глаза и глубоко вдохнул. Невероятно, практически невозможно то, что мне удалось увидеть. Когда в сосредоточии одна стихия подавляет другую в два раза, одарённый сходит с ума или умирает в страшных муках. Возможен и третий вариант – лишение дара, но это также равно смерти. Почему же тогда я до сих пор жив и не потерял рассудок? Похоже, мне с этим придётся разобраться в первую очередь.

– Айлин справедливая, мне непонятен твой замысел, – прошептал я, уставившись в стену. – Может, ты хотела убить меня и получить мою бессмертную душу? Но я клянусь, что выживу. И ничто не помешает мне найти виновных в гибели моих…

Я оборвал себя на полуслове, услышав шорох. Кто-то топтался у входа в хижину. Замерев, прислушался, скосив взгляд на узкую щель. Похоже, ко мне пожаловали гости. Вон видно, как кто-то двигается с противоположной стороны покрывала, отгораживающего сумрак жилища от солнечной улицы.

– Да не сдох он, говорю же, – раздался чей-то шёпот снаружи. – Дед сказал, что дышит, правда, через раз.

– А может, не надо, Сахем? – прозвучал второй голос. – Если Фарида поймает нас, то никто не спасёт.

– Я должен прикончить этого выродка, Тир! Это его папаша, шакал, отрубил моему отцу руку, сделав инвалидом на всю жизнь. Я должен отомстить.

– Ну так и мстил бы ведьмаку, а не его отродью! – к двум голосам присоединился третий. – Или ты испугался, Сахем?

– Заткнись, Рахим! Не тебя отец лупит каждый день лишь потому, что у него жизнь не задалась.

– А ты думаешь, что, если прикончишь Фархата, папаша перестанет тебя бить? – За покрывалом раздался смешок, тут же прерванный звуком, похожим на пощёчину. До меня наконец дошло, что пришли ко мне, чтобы убить. Доделать то, что не получилось накануне, перед моим переносом в это исполосованное рубцами тощее тело.

Сжав зубы до скрежета, я, напрягаясь изо всех сил, заставил себя приподняться. Встречать смерть лёжа, как жертвенная свинья, предназначенная богу вина и пьянства, – худшее, что может произойти с воином.

В глазах потемнело от перенапряжения, но я смог, заставил себя сесть. Сбросив с лежанки ноги, отдышался, дожидаясь, когда вернётся зрение. Вставай, глава рода Тай Фун, ты должен достойно встретить свою смерть, глядя ей в глаза сверху вниз.

Ноги коснулись земляного пола, принимая на себя вес тощего тела. Сейчас я во всей полноте почувствовал, насколько слаб относительно себя прежнего. Покачнувшись, сделал шаг вперёд, и в этот момент покрывало распахнулось, впуская внутрь убийцу.

– Темень какая! – растерянно прозвучал голос Сахема.

Я не ответил. Я улыбался в лицо приближающейся смерти, сожалея лишь об одном. Мои близкие останутся неотомщёнными…

– Ты где, отродье? – произнёс убийца, шагнув вперёд, и в этот момент циновка закрыла вход. В хижине вновь стало привычно темно, и я смог разглядеть вошедшего. Невысокий, на голову ниже меня, чересчур пухлый, даже жирный. Но самое важное – он был без оружия. Осознав это, я, пошатываясь, сделал вперёд ещё один шаг.