– Все равно посвети, – попросила Риццоли.

– У меня на пути кофейный столик. Можете его отодвинуть?

Риццоли потянулась к тени, которая выделялась правильной геометрической формой на ослепительно-белом фоне.

– Корсак, беритесь с другого конца, – сказала она.

Когда кофейный столик отодвинули, площадь, которую занимал ковер, предстала овальным бассейном голубовато-белого свечения.

– Разве мы здесь что-нибудь увидим? – спросил Корсак. – Это все равно что пытаться разглядеть плавающее в воде стекло.

– Стекло не плавает, – парировал Мик.

– Ах да, совсем забыл, вы же инженер. А Мик – это сокращенное от какого имени? Микки?

– Давайте осматривать диван, – прервала их перепалку Риццоли.

Мик изменил направление линз. Обивка дивана тоже вспыхнула белым свечением, но более мягким, как если бы снег светился под луной. Медленно луч скользил сначала по подлокотникам, потом по подушкам, но ничего подозрительного не обнаружилось, разве что длинные светлые волосы и частички пыли.

– А здесь чистюли жили, – заметил Мик. – Никаких тебе пятен, даже пыли мало. Держу пари, этот диван совсем новый, последняя модель.

Корсак хмыкнул:

– Красиво жили. Я в последний раз покупал диван, когда женился.

– Смотрите, за диваном еще есть свободное пространство. Надо заглянуть туда.

Риццоли почувствовала, как на нее наткнулся Корсак, и в нос ей ударил острый запах пота. Дышал он тяжело и шумно, словно у него были проблемы с носоглоткой. Она в раздражении отпрянула от него и ударилась голенью о кофейный столик.

– Черт!

– Эй, смотрите под ноги, – сказал Корсак.

Риццоли с трудом подавила в себе желание огрызнуться; обстановка в комнате и без того была напряженной. Она наклонилась, чтобы растереть ушибленное место. Темнота и резкий наклон вызвали приступ головокружения. Ей пришлось присесть на корточки, чтобы не упасть. Она надеялась только, что Корсак не споткнется и не завалится, иначе такая туша могла бы запросто расплющить ее. Было слышно, что мужчины топчутся где-то рядом.

– Шнур запутался, – произнес Мик.

Пока он возился с аппаратом, луч света сместился в сторону и упал на ковер, как раз туда, где сидела на корточках Риццоли. Она напряглась. Обрамленное флуоресцирующим контуром коврового ворса, прямо перед ней темнело пятнышко неопределенной формы.

– Мик! – позвала она.

– Ты не могла бы приподнять тот угол столика? Мне кажется, шнур зацепился за ножку.

– Мик!

– Что?

– Неси аппарат сюда. Возьми в фокус ковер. То место, где я сижу.

Мик подошел к ней, Корсак тоже; она слышала, как приближалось его затрудненное дыхание.

– Следи за моей рукой, – сказала она. – Я буду указывать пальцем на пятно.

Голубоватый свет лег на ковер, и черный силуэт ее руки выделился на флуоресцирующем фоне.

– Вот, – указала она. – Что это?

Мик присел на корточки рядом.

– Какое-то пятно. Мне нужно его сфотографировать.

– Но это темное пятно, – сказал Корсак. – Я думал, мы ищем то, что будет светиться.

– На сильно флуоресцирующем фоне – вот как эти волокна ковра – объекты могут выглядеть темными, поскольку они светятся не так ярко. Это пятно может быть чем угодно. В любом случае лабораторный анализ даст нам ответ.

– И что же, прикажете вырезать кусок этого роскошного ковра, поскольку на нем обнаружилось пятнышко кофе или что-то в этом роде?

Мик сделал паузу.

– Можно попробовать сделать по-другому.

– Как?

– Я изменю длину волн на приборе. Сокращу до ультрафиолета.

– Ну и что это нам даст?

– Если только мне удастся, это будет фантастика.

Мик отрегулировал линзы и направил луч света на поверхность ковра, где темнело пятно.

– Смотрите, – сказал он и щелкнул аппаратом.