Евгений Жуков, июнь 2025

Уильям Перкинс

Учение о предопределении

Учение о предопределении и Божественной благодати должно утверждаться не на суждениях людей, но на писаном слове Божием. Ибо, как хорошо сказал Иларий Пиктавийский1, «понять Бога можно только с помощью Бога»2. И еще: «Мы должны научиться от Бога тому, что следует понимать о Боге, поскольку Его можно познать, только если Он является источником этого знания»3. К тому же необходимо, чтобы это учение согласовывалось с основами здравого смысла и с тем познанием Бога, которое доступно через естественное откровение.

Отсюда проистекают следующие принципы:

Бог всегда справедлив, даже когда люди не понимают, в чем заключается Его справедливость. Даже когда Его действия кажутся нам непостижимыми, Его справедливость остается совершенной – как совершенный судья остается справедливым, даже если подсудимый не понимает всех тонкостей закона.

Бог не управляется никакими иными, чем Сам Он, причинами и тем более не зависит от них, но праведно распоряжается всеми вторичными причинами, даже когда они действуют неправедно. Он как искусный правитель, который может использовать даже злые намерения своих подданных для достижения благих целей, не становясь при этом причастным ко злу.

Бог действует премудро – ставя перед Собой определенную цель. Он всеведущ и не пребывает в неведении ни о чем. Он не желает и не постановляет того, чего не может исполнить. Он не праздный наблюдатель за происходящим или возможным, но верховный правитель, направляющий всё к Своей славе, и потому все Его решения согласованы с этой высшей целью.

Бог неизменен. А все, что меняется, меняется не без Его неизменного постановления, причем все обстоятельства этого определены и непреложны. Подобно тому, как основание здания остается неподвижным, в то время как на нем возводятся различные этажи, так и Божье неизменное определение поддерживает все изменяющиеся события в мире.

Сокровенные и непостижимые определения Всевышнего Бога, начертанные в Его вечном совете, должны вызывать в нас трепетное благоговение и смиренное принятие. Августин4 говорит: «“Меня смущает, – говоришь ты, – что один погибает, а другой принимает крещение. Это смущает меня, смущает как человека”. Если хочешь услышать правду, то и меня это смущает, ведь и я человек. Но если и ты человек, и я человек, то послушаем вместе того, кто говорит: “А ты кто, человек?”. Если мы смущаемся по той причине, что мы люди, то ведь апостол, разумеется, обращается именно к немощной и слабой человеческой природе, когда говорит: “А ты кто, человек, что споришь с Богом? Изделие скажет ли сделавшему его: зачем ты меня так сделал?” (Рим. 9:20). Если бы зверь мог говорить и сказал бы Богу: “Зачем Ты сделал вот этого человеком, а меня – зверем?”, – то разве бы ты не разгневался на него по справедливости и не сказал бы: “А ты кто, зверь, что споришь с Богом?”. Но ведь и сам ты, пусть и человек, но в сравнении с Богом – зверь»5.

Никакое доброе дело не может быть совершено, если Бог не возжелает его в Своем непреложном совете и не осуществит его Своей силой; и мы творим добро лишь настолько, насколько Вседержитель действует в нас. Наше доброе дело – не плод нашей самостоятельной воли, но проявление Божественного действия через нас, подобно тому как свет свечи есть не что иное, как явление пламени.

Никакого зла нельзя избежать, если Бог не воспрепятствует ему. И мы избегаем зла настолько, насколько Бог так или иначе препятствует ему. Когда мы устоим против искушения, это не наша собственная сила, но Божия защита, как корабль, преодолевающий шторм, делает это не своей собственной силой, а благодаря опыту капитана.