Если, таким образом, содержание всего бытия и сознания состоит в отношениях и если там, где прекращаются отношения, тем более прекращаются категории, а именно в сверхсущностном бытии в покое, то отношение или связь не есть категория наряду с другими категориями, но первичная категория есть категория общего для всех других категорий, а эти последние – лишь специализации или партикуляризации этой первичной категории. То, что наше сознательное дискурсивное мышление движется только в отношениях и что в этом отношении отношение есть первичная категория, вряд ли можно отрицать; можно лишь попытаться представить категории чувственности как особый вид категорий наряду с отношением. Интенсивность и качество, временность и пространственность предстают перед сознательной мыслью как нечто данное в противоположность произвольности применяемых к ним отношений (192), как материал, с которым оперирует референтная мысль. И это справедливо, поскольку отношения, из которых она возникла в досознательном генезисе, скрыты от сознания. Но как только этот генезис вскрыт, становится очевидным, что они также подпадают под категорию отношения, включая количественное определение интенсивности, но за исключением самой неопределенной интенсивности, которая как таковая вообще не является категорией, а представляет собой метафизический принцип. Единственное различие, которое остается, состоит в том, что в категориях чувственности отношение, в котором они существуют, не входит в сознание, тогда как в категориях мышления оно воспроизводится и эксплицируется для сознания.

Это различие достаточно важно, чтобы сохранить разделение категорий на чувственные и мыслительные, что соответствует различию между бессознательными и сознательными отношениями; но его недостаточно, чтобы отказать этим отношениям в значении общей первичной категории. Однако ее значение можно было признать только после того, как были решены категории чувственности; поэтому по методологическим соображениям было запрещено ставить первичную категорию отношения во главе всего учения о категориях, а не во главе категорий мышления. (Gr. I. 138.)

Мы признали отношение существенной формой деятельности не только сознательной мысли, но и мысли вообще как логической интеллектуальной функции. Мы видели, что как в бессознательном содержании абсолютной идеи и совпадающем с ним содержании бытия объективно-реального мира, так и в содержании субъективно-идеального мира видимостей все построение интуитивного происходит через синтез (т. е. отношение) отношений: с той только разницей, что в бессознательной идее это просто логическое отношение к нелогическому, а в построении содержания сознания интенсивности ощущений как индивидуализированные аффекты самого нелогического составляют импульс и исходный пункт синтетического построения. Оба случая сходятся в том, что логическая интеллектуальная функция не может относиться ни к чему, кроме данного нелогического, но в остальном зависит от конструирования всего содержания из этой бессодержательности путем многократного помещения изначально бедных отношений в более сложные (193) отношения и, таким образом, прихода к все более богатому содержанию. Отнесение – это собственно логическая деятельность логического принципа; из своего отношения к пустому алогическому он сначала раскручивает интуитивное содержание идеи; затем, после того как идея реализовалась через пустое алогическое и из борьбы идейно-индивидуализированных динамических функций возникли индивидуальные интенсивности ощущений, он снова раскручивает субъективные миры видимости вовнутрь от последнего. Таким образом, логическая интеллектуальная функция отношения становится волшебной палочкой, которая из небытия содержания (пустого нелогического и пустого логического формального принципа) вызывает все богатство двух типов феноменальных миров.