Вернитесь ко мне, дети мои, забредшие далеко окольными путями, созданными безверием, ложным суждением, отсутствием любви, так что не слышите вы больше моего голоса, не видите больше моей простертой руки! Откройте сердца свои этой божественной любви, в которой, как в зеркале, отражается наше единство. Вспомните, что грех вашего брата – ваш грех, слабость сестры вашей – ваша слабость, и как Великий Мастер не знает отдыха, пока не соберет в одно стадо всех агнцев, принадлежащих ему, так и вы не можете вступить в права своего наследства, пока не примете в любви своей сердца́, что являются частью вашего сердца. Возьмите меня за руку и ищите вместе со мной заблудших братьев своих и окружайте их любовью, что является апофеозом всех вещей, любовью, что превозмогает все, даже самую смерть.

Когда звук слова, произнесенного вами, достигает невидимых царств; когда свет огней, зажженных вами, проникает внутрь, за пределы вашего земного зрения – и звук, и свет тогда возвращаются к той форме энергии, которой они являются неотъемлемой частью, послушной зову тех, кто обрел способность манипулировать такими формами энергии, не обязательно с помощью повторения произнесенных слов или похожих вспышек света, но как элементарными воплощениями, подчиненными их власти. Подобным же образом мысли любви, сострадания и преданности, что бьют ключом в человеческом сердце, выходят за пределы кругозора их прародителей, чтобы слиться с подобными им силами в мирах духа. И они так же внемлют призыву и приходят как ангельские гости к тем, кто приготовил для них обиталище.

Тем, кто смотрит на все устные или письменные усилия пробудить человека к осознанию силы Любви как на нагромождение банальностей – на бесполезную трату времени, которое можно было бы лучше употребить ради какой-то материальной цели, я скажу: даже с самой материалистической точки зрения взращивание силы Любви вызовет проявление всего, что ценят они превыше прочего. Ибо, несомненно, Любовь является наиболее мощной формой энергии во Вселенной, и тот, кто обрел способность контролировать ее, имеет под своим началом все низшие формы силы. Но я говорю о той форме любви, которая все отдает, вместе того что бы все забирать себе – ибо, каким бы это ни казалось парадоксальным и сложным для понимания, отречение равносильно обладанию.

Наблюдая действие современных деловых принципов, можно усвоить множество уроков. Почти минувший цикл рукопашных поединков между людьми и народами за обладание авторитетом, властью и богатством быстро завершается, и начинается другой цикл той же всемирной борьбы, в которой оружие нападения и защиты обеспечит разум – и он быстро набирает силу. Все циклы в большей или меньшей степени накладываются друг на друга.

Отважному рыцарю больше не нужна заполненная людьми арена, чтобы продемонстрировать свое умение и получить награду. Сцена кровавой резни меняется – и еще более великие битвы кипят в деловых офисах, в башнях из каменных блоков. Внутри этих роскошно обставленных прихожих реальной сцены действия создаются сложные планы, результаты которых пробороздят весь мир, оставляя в своем кильватере горечь, отчаяние, самоубийство и убийство – и бесчисленные тысячи мужчин, женщин и детей окажутся выброшенными на улицы, чтобы попрошайничать, а то и хуже. И в то же время поднимает голову сверхактивный, оптимистичный класс людей, непрерывно болтающих о быстром продвижении цивилизации. Финансовые гиганты, как называют многих из их числа; люди, которые бессердечно пользуются любым преимуществом перед своими несчастными жертвами и искусно манипулируют собственными правами и привилегиями других людей ради своей личной выгоды. А последние низкопоклонствуют и раболепствуют перед своими временными идолами, пока не отыщут прореху в их доспехах, достаточно большую, чтобы можно было просунуть руку и предпринять безумную попытку урвать хоть что-нибудь из накопленного идолом богатства. Если же это им не удается, зависть и отчаяние толкают их на то, чтобы свергнуть идолов с их пьедесталов, втоптать их в пыль и покрыть самые имена их позором и поношением. Так в старину идолопоклонники повергали идолов, сработанных ими и рабски почитаемых, когда наставал час – и законы, повелевающие всей жизнью, делались для них слишком тяжелы, а неспособность их идолов отвратить катастрофу и совершенно заслуженное наказание не становилась болезненно очевидной. Пока идолопоклонников поддерживала надежда на удовлетворительный ответ на их мольбы, идолы были в безопасности. Когда же казалось, что они более неспособны удовлетворять все возраставшие требования, то все, что люди получали прежде, как они полагали – из того же самого источника, оказывалось забыто; и в пароксизме ярости толпа набрасывалась на ту самую вещь, которая была средоточием ее веры, и разрывала ее на куски.