– Лана, милая, послушай меня. Я хочу, чтобы ты прислушалась сейчас к себе. Чтобы взяла под контроль свое любопытство и проанализировала свои чувства ко мне. Я хочу знать, есть ли в них обида.

Да какая обида, у меня у самой рыльце в пушку. Так что нет, любимый мой. Никакой обиды. Я ж сама понимаю, как это бывает.

– Обиды нет. Я тоже должна кое-что рассказать. И хотя у меня много вопросов… Очень много. Я ведь тоже из другого мира. С другой планеты. Нашу планету мы называем «Земля».

– Оригинально вы называете ее. Я не слышал о таком мире даже. Наши миры слишком далеки друг от друга. И тем невероятнее наша встреча с тобой. Я бы хотел знать координаты твоей звезды. Как вы ее называете?

– Солнце, – сказала я на русском.

– Солнце, – прокатил на языке имя нашей звезды Диметрион, – Яркое, светлое имя.

– У нас много разных государств… Хотя, все относительно, но тем не менее. И люди, живущие в этих государствах, говорят на своих языках. На них имя нашей звезды звучит по-другому.

Диметрион поднялся и подошел к окну. Почему? О чем он думает?

– Я догадывался о том, что ты сказала. Ты слишком отличаешься от женщин этого мира. Да и от женщин моего мира тоже. Это сразу видно. Ты свободнее, чем женщины этого мира. Ты глубже, чем женщины моего мира. Ты… Я знаю много миров и их жителей. Очень много. А тебя не знал.

Я поднялась со своего стула и подошла к Диметриону, который стоял у окна о чем-то задумавшись. Как мы теперь будем? Изменится ли что-то в наших отношениях? Конечно изменится. Как мы теперь? Я посмотрела в окно. Пики гор сверкали снежными бриллиантами, разбрызгивая лунный свет во все стороны. Яркие звезды отражались в воде озера, словно в зеркале. Где-то там, в неведомой глубине космоса, за этими звездами, за этим небом, за этой ночью…. Там моя Земля. И где-то, может быть еще дальше, и даже в другой стороне, его планета, его мир, его дом.

Они, наши миры, где-то там. В этом бесконечном космическом океане. И никогда не встретятся. И мы не должны были. Почему так? Почему так далеко? Чтобы наверняка? А мы все равно встретились. Какой шанс? Один на миллиард? Нет. Единственный на… а я не знаю таких цифр. Единственный на количество планет во всей Вселенной. Такой пустой без него.

Любимые руки вновь обняли меня и притянули к дракону.

– Диметрион, у нас будет долгий разговор, – устало констатировала я.

– И не один, – усмехнулся он.

– Это точно. В один точно не уложимся.

Кто же ты на самом деле, сердце мое? Что ожидает нас? А если ты улетишь? Как я без тебя? Никак. Меня не будет. А ты? Координаты тебе скажи. Откуда я знаю, сколько там у вас этих пространственных измерений. Да я даже трехмерные не смогу выдать. Относительно чего выдавать-то? Кто знает, где этот центр Вселенной. Да даже если бы и знала точку отсчета, как я могу померять эти координаты? Гигантской линейкой? Световым лучом от гигантского фонарика? Да понятно, что компьютеры и прочее…

– Люблю тебя, – выдохнул Диметрион мне в макушку. Теплое дыхание пошевелило волосы, коснулось кожи.

– Люблю тебя, – прошептала ему в губы, повернувшись в его руках.

Кто ходит в гости по утрам, парам парам парам парам. Тот поступает мудро. То тут сто грамм, то там сто грамм. Глядишь – и снова утро.

– Это самое вкусное, что я пил в последние пару сотен лет, – признался Корн, смакуя медовуху.

– Да? А до этого? Предыдущие пару сотен лет? – подозрительно поинтересовалась я.

Ну а чего нам. Плюс минус двести лет – это ж такая мелочь… Я самаааа, была такою, триста лет тому назад. Сколько тут живу, а все привыкнуть не могу к их стандартам времени жизни.