– Я просто ещё не проснулся, – но тут же, спохватившись, исправился, в очередной раз сдаваясь в плен с поднятыми руками, – Нет, вот теперь я точно проснулся.

– Дебил, – в третий раз констатировала Суккуба очевидное, но на этот раз с интонацией обречённости.

Она посмотрела на ученика с нескрываемой жалостью и отвела взор в сторону, тоскливо спросив:

– Ну что мне с тобой делать?

– Всё нормально. Я ведущий, – неожиданно брякнул очередную нелогичность Дима. – Я так понимаю, ты решила устроить мне экзамен?

Суккуба не подтвердила, но и не опровергла его предположение, продолжая смотреть в никуда. Через некоторое время она заговорила, как бы общаясь сама с собой:

– Ты, как истинный паразит, слишком хорошо устроился. Даже начал задумываться о постоянной прописке.

Дима резко напрягся, не ожидая ничего хорошего, тут же отругав себя за крамольные царские помыслы. Запнулся в самобичевании и в заключение покрыл себя матом, так как осознал, что она его и сейчас прекрасно слышит.

Высшая сущность снисходительно улыбнулась. Перевела взор на кающегося смертного и продолжила излагать мысли вслух. Негромко, но вполне разборчиво:

– По-хорошему надо было бы тебе устроить Кузькину мать, чтобы рай показался адом. Но это, к сожалению, лежит за рамками учебного плана. А жаль.

– Виноват, – принялся подлизываться Дима. – Зажрался. Но это было всё в рамках учебной программы. Ты велела стать ведущим для всего женского общества. Я им стал.

– А чего тебе им не стать, совершив военный переворот и захватив ничем не ограниченную власть?

– Извините, – тут же влез ученик с претензией. – Была поставлена задача, но не определялся алгоритм её решения, а значит, я посчитал себя вправе определить его самостоятельно.

– Согласна, – неожиданно проговорила Суккуба, враз сделавшись серьёзной. – Задание по эмоциональному контролю зачтено. Мне действительно был не важен процесс. Получилось даже лучше, чем предполагалось. Со вторым дополнительным заданием тоже, в общем-то, справился. А сейчас я жду от тебя главное – перевод.

Дима как-то резко успокоился, хотя владел уже не обезьяньим телом, а человеческим. Зачем-то оглядел себя голого. Прикрыл своё хозяйство ладошками и, быстренько задавшись вопросом, с чего бы начать, принялся разглагольствовать на заданную тему.

Глава 7. Локация 2. У страха глаза настолько велики, что от одних размеров можно дуба дать.

Возвращение из небытия в реальность оказалось неожиданным, и это заставило Диму вздрогнуть, прежде чем открыть глаза. Он ощутил себя до жути перепуганным. Мысли в голове мгновенно соорудили кучу-малу, где ни одной адекватной не обнаружилось. Не понимая, что могло его так напугать, он решил бояться самого состояния страха. Это давало хоть какую-то определённость.

Он лежал, прижавшись щекой к сырому и тёплому камню, накрыв голову руками, словно защищаясь от удара. Дрожащими щёлками приоткрыл глаза, лихорадочно осматриваясь перед собой. Жалкий источник света, находившийся где-то за спиной, судя по еле ощутимому мерцанию, ассоциировался с пламенем церковной свечи. Свет играл на сыром камне едва различимыми жёлтыми проблесками.

Где-то громко капала вода. Причём не получалось определить даже примерное направление, откуда доносился этот звонкий бульк. Потому что монотонная капе́ль настигала слух сразу отовсюду. Именно этот ритмичный, подобно метроному звуковой раздражитель, создавая реверберацию, позволил Диме определить, что помещение, где он находился, замкнутое и достаточно просторное.

Не видя перед собой явной опасности, открыл глаза полностью. Постарался успокоиться, запуская в голове уже привычную мантру: «Я – ведущий». Колотившееся сердце заставило обратить внимание на тело, в котором оказался. Оно было неродным, но и не обезьяньим, что, с одной стороны, внушало оптимизм, но с другой – туловище своими кондициями не порадовало.