Да, проект с корейцами был похож на «Джекпот», стоил несколько миллионов и мог продлиться не один год. Но я старалась его получить…

Господин Сонг, сооснователь корейского бренда «Choki Woki», вел себя как богатый и деловой человек. Всё это ерунда насчет его намеков и десертов. Жалкая попытка Регины оправдать неудачу. Обида, что нас обошли конкуренты.

Но какие бы гадости Мерзляева ни наговорила, в одном она была права – это я готовила львиную часть презентации. Это я занимала внимание корейцев. Это я строила стратегию сотрудничества, и это от меня они отказались в конечном счете.

Я действительно оказалась неубедительна и всех подвела.

Переоценила себя?

Возможно.

Но я была уверена в успехе, и в этой уверенности мне бы и в голову не пришло делиться информацией с конкурентами. Зачем? Тем более, что у меня и связей-то с «Империал-Куб» никаких нет. Их просто не могло быть, потому что я с университета терпеть не могу Максима Орловского.

Конечно, я об этом никому не говорила, даже Марику. Мы все взрослые люди и у каждого есть свои секреты… Но обвинить меня в том, что я знала про срыв контракта и поэтому опоздала, после моей преданности агентству было подло.

Как Мерзляевы вообще до подобного додумались?

Как… как они могли меня уволить?!

И почему Арнольд до сих пор не спустился и не нашел меня?

.

Когда Марьян пришел, я уже успела замерзнуть на парковке. Пошел легкий снежок. Нога разболелась, поэтому я села прямо на бампер своего «Порше» и обхватила себя руками.

Суббота вышел из здания в куртке нараспашку, с двумя сумками на плечах и мотоциклетным шлемом в руке. Подойдя, протянул пальто и поставил одну из сумок на багажник.

– Геля, ну и почему ты не села в машину? Простынешь.

– Не спрашивай, – ответила парню убитым голосом. – И я – Лина, забыл? Мы же договаривались.

Я взяла пальто, сползла с багажника и надела его на себя. Руки дрожали и на Марика было стыдно смотреть.

– Это на работе ты директор с понтами, Ветрова, а здесь девчонка, которую я знаю сто лет. И не шмыгай носом. Садись в машину и расскажи по-человечески, что произошло.

Вспоминать не хотелось. Еще не хватало разреветься.

– Значит, ты уже в курсе, что меня уволили?

Марик печально кивнул.

– Да. Регина наверху рвет и мечет – все затаились, как мыши. Такими темпами к вечеру пол-агентства разнесет. Уже свою секретаршу до слез довела – рыдают на пару с Аллочкой. Сказала, что ты провалила контракт с корейцами и продала информацию «Империал-Куб»…

– Ложь! – вырвалось протестующее, но совершенно жалкое.

– Знаю. А еще предупредила, что если кто-то при ней посмеет упомянуть твое имя и сохранит с тобой контакты – то может сразу прощаться с рабочим местом.

.

Я достала из сумочки брелок от машины и замерла с ним в руке, не в силах ничего сделать. Новость шокировала больше самого увольнения.

Мой красивый зáмок успеха не просто треснул, он оказался песочным и рассыпался прямо на глазах.

Скоро даже моего имени не останется, не то что дороги назад.

– Прости, Марьян, – бессильно выдохнула. – Я не ожидала такого от Регины. Навредить вам с девочками не было в моем новогоднем списке желаний.

Марик отобрал у меня брелок и открыл «Порше» сам. Оставив дверь открытой, обошел автомобиль и засунул внутрь мою сумку. Сев на пассажирское сидение, уставился на меня сочувствующим взглядом.

– Ну, ты расскажешь, что произошло в конференц-зале, Геля? Садись, а то скоро вся «Галактика» будет на нас таращиться из окон.

Я села. Хлопнула дверью. И рассказала.

.

Не всё. О претензиях Мерзляевой касательно «проваленных выходных с господином Сонгом» упомянула скупо. Неудобно было говорить о таком парню, но кое о чем Суббота и сам догадался.