Дежурный по караулам резко крутанул ручку полевого телефонного аппарата ТА-57, дождался, пока в караульном помещении кто-нибудь не соизволит и не поднимет трубку в комнате начальника караула.

– Подследственного Филимонова ко мне, мать вашу! – рявкнул в трубку разъяренный долгим ожиданием дежурный. – Я вам сейчас…

Остывая, майор вспомнил о том, что не один, смущенно улыбнулся:

– Прошу меня извинить. Сейчас, Жека, его приведут.

Подхватив жену под руку, Малахов по ходу провел с ней небольшую экскурсию по внутренним коридорам и холлам.

– Ну, ты, Жека, и жук, – тихо шепнула Оксана. – Смотри, как все выкрутил. Не мог ему все прямо и без обиняков сразу сказать?

– Ты думаешь, Сана, – Малахов с сомнением покачал головой, – что он согласился бы? Уперся бы, как бык, в то, что не положено, и все. Эти товарищи «левые» дорожки уважают куда больше, чем правые пути. Суть у них такая. Меркантильный интерес они понимают, а вот бескорыстное желание помочь своему ближнему – ни в жизнь.

– И дорого встанет ремонт? Одной «косметикой» не отделаешься.

– Сана, дорогая моя, все это пустяки по сравнению…

И снова женщина, очарованная блеском его глаз, пропустила выпад, неосознанно, на автопилоте, спросила бездумно и простодушно:

– По сравнению с чем?

– С видом обнаженной русалки в лунном свете…

Наконец, до Саны дошло, она укоризненно качнула головой:

– Тьфу ты! Думала, черт, что-то серьезное от него услышу. А у него одно баловство на уме. Но если бы ты знал, Малахов, как я тебя за это все люблю! Ты у меня самый лучший!

– Смотри, Солнышко, у меня хорошая память…

Крепко пожав протянутую ему руку, Жека не выдержал, отвел глаза в сторону. Тяжело было смотреть на полное растерянности лицо товарища, его сгорбленную спину, опущенные плечи. Трехдневная щетина, темные круги под глазами, а в них явственно проглядываются опустошенность и пугающая, в ничего больше не верящая, обреченность. Нет, не мог, не мог он пойти на столь тяжкое преступление и убить человека.

– Олег, познакомься. Это моя жена Оксана…

Потерявшие цвет глаза не шевельнулись. Только чуть дернулись зрачки. Ничего не значащий взгляд тупо уперся в женское лицо.

– Она у нас старший следователь военной прокуратуры.

– К нам приходил один следователь, – безразличным тоном произнес подследственный. – Одним больше, одним меньше. Мне уже все равно, – он устало присел на стул.

Всем своим видом Филимонов показывал, что смирился с судьбой.

– Олег, пожалуйста, следи за моей мыслью, – Малахов поморщился. – Оксана здесь для того, чтобы спасти тебя и Бойко, вытащить вас из ямы Ты, пожалуйста, ответь на все ее вопросы. Без всякой утайки.

– Ей можно доверять?

Подавшись вперед, Жека дотронулся до плеча Филимонова:

– Как мне самому. Я вас оставлю. У нас ребенок один сидит в машине. Да, чуть не забыл, – он смущенно улыбнулся.

– Что еще? – апатично протянул Олег, упирая взгляд в колени.

Ему стало казаться, что ничего путного из этой встречи не выйдет.

– Я сказал вашему коменданту, – усмехнулся Малахов, – что пришел сюда, чтобы поговорить с тобой насчет твоего долга мне.

– Какого еще долга?

– Какого? Оксана тебе все объяснит. У нее мало времени…

Выйдя из комнаты патрульных, Жека озадаченно почесал затылок. Ну и дела. С таким безучастным настроением одна надежда на Сану…

Старший следователь прокуратуры задавала вопросы, а Филимонов, собрав волю в кулак и сконцентрировавшись, обстоятельно отвечал, не оставляя ни одной мелочи, какой бы незначительной она и ни казалась.

– Пока все, – Оксана машинально посмотрела на часы. – Черт, я уже опаздываю. Олег, подпишете ваши показания. Я верю вам. И я верю Малахову. Он сказал, что это все абсурд. Все эти обвинения в ваш адрес. Будем стараться, чтобы как можно быстрее вытащить вас отсюда. Хуже, если вас переведут в СИЗО. Там с нами не особенно-то считаются…