– Пробежка. Передача. Гол! Бумс! И бездыханное тело вратаря, как мешок с отрубями или с песком, падает в обморок. Хотя нет! Штанга! Она зашевелилась. Бежим!

Я схватила визитку в одну руку, испуганную Шишку в другую и рванула к двери. Очнулась я во дворе. Вернее, там, где меня остановили крепкие руки друга.

– Ты в университете хорошо училась? – спросил он.

– Да, а что? – удивилась я.

– В сто первый раз повторяю. Нас не видно!

– А вдруг она так испугалась, что ее душа захочет покинуть тело, как у меня? Представляешь? Ей кажется, что она пришла в себя, открывает глаза, а перед ней ты – эталон мужской красоты в самом расцвете лет и лысая нудистка с собачкой! Нет, уж! Люди – существа нежные и хрупкие. Зачем им лишние стрессы?

– Телефонные номера запомнила?

Я кивнула головой. Цифры – моя слабость. Помню даже те телефоны, которые давно забыть нужно. Мотя рассматривал документ и визитку.

– Дорогая и новая! Не затертая! Что сказать, молодец! Ты – везунчик! Не возьми я тебя с собой, многие вопросы остались бы без ответа, – добавил он.

Визитка плавно летала в воздухе, но когда Матвей положил ее в карман, она исчезла. Хорошо, что этот фокус никто не видел. Двух чудес на один дворик достаточно! Я медленно подняла голову вверх. Небо…

Какое оно здесь?

Как дома…

Вот и утро! Мое третье утро там, где меня не должно быть. Там, где моя душа борется за правду и не может найти ее, впервые за сорок лет став взрослой и самостоятельной. Солнце отражалось в окнах пьянящим, жизненным светом. Просыпались улицы города, заполняя каждый уголок нарастающим гулом человеческого бытия. Звук моторов, плач детей, ненавидящих детский сад, скрип пенсионеров, каблучки студенток… Разбуженные собаками вороны, музыка, ароматы завтраков, дребезжание лифта… Все смешалось, растворилось друг в друге и ударило меня тяжелой битой воспоминаний по голове через открытое окно двухкомнатной квартиры в девятиэтажном доме по улице Мира. Битой воспоминаний меня, а девушку, сидящую напротив меня, последним земным ветерком.

– Хороша! – любовался ею молодой оперативник и, взяв со стола фотографию мужчины, добавил. – Только не пойму зачем? Из-за старика-то?

Ася сидела в кресле у настежь открытого окна. Лицо было спокойно, даже благодушно. На журнальном столике стоял открытый коньяк, коробка конфет и ноутбук. Я подошла поближе и прочитала: «Не могу без тебя!»

– Любовь зла, полюбишь и козла! – развлекал себя молодой следователь.

Мы с Мотей то и дело уворачивались от криминалистов, шныряющих по всей квартире. Отпрыгивая в очередной раз от людей и вещей, я столкнулась с Сергеем Коробовым и отлетела, как теннисный мячик. Если бы это случилось в настоящей жизни, он тоже не заметил бы меня! В свои сорок пять он выглядит как молодой качок. Ни капли жира и сожалений о напрасно потраченном времени в тренажерке. Его жизнь не назовешь здоровой! Но в одном ему не откажешь – в любви к самому себе! Здоров, красив, умен и любвеобилен. О его похождениях ходит много слухов, и это придает ему особый шарм. О слухи, слухи! Мужчин они украшают, как шрамы, нанесенные врагами в боях. А вот женщинам портят здоровье, карьеру и все остальное. Коробов опоздал и приехал вместе судмедэкспертом.

– Кто обнаружил? – с порога начал полковник.

– Сосед напротив. – И помощник направил указательный палец в соседнюю девятиэтажку.

– Каким это образом? – удивился Сергей, подходя к окну. Прищурив глаза, он пытался в уме прибросить расстояние между домами.

– У старика есть бинокль, и он уже пять лет не выходит из квартиры – ноги больные. Вот ему внуки и подарили хорошую игрушку. Дед пристрастился. Бессонница, болячки… Жить стало тяжело. Вот и наблюдает, как другие суетятся по-земному! Позвонил утром. Сказал, что девушка второй день спит у открытого окна. Простудится.