В гостях я почти не пил. Подозревая Диану в супружеской неверности, я достал из холодильника свой любимый коньяк, порезал дольками лимон и, захватив кое-какую закуску, сел за пустовавший стол.

Я успел пропустить пару рюмок, ощущая, как мою душу медленно, но верно начинает заполнять лютая злоба, способная легко перерасти в бешенство. Я услышал на лестнице шаги и вспомнил, как сегодня Екатерина отказала моему другу. – «Ну что им еще нужно, этим молодым телкам?» – успел подумать я, когда зазвонил мой мобильный телефон.

Я глянул на настенные часы, на которых было без четверти одиннадцать, и удивился. Кто бы это мог быть? Номера, с которого мне звонили, в списке моих контактов не имелось.

– Слушаю вас, – коснувшись клавиши приема входящих вызовов, сказал я и услышал голос Елены Армавирской, сестры Геннадия. Она была взволнована и всхлипывала, как будто только что плакала:

– Илья, Илюша, это Лена, Лена Кайгородова, – быстро проговорила женщина. Признаться, только сейчас я понял, что она носит фамилию мужа. – Приезжайте скорее! Только что убили моего брата! – Не в силах больше сдерживаться, она разрыдалась прямо в трубку.

Я остолбенел. В голове за одну секунду пронесся вихрь мыслей, главной из которых была: «Это тот мужик, которого я видел в беседке!»

Я хотел было задать вопрос, как это случилось, но услышал в трубке короткие гудки.

Пока я разговаривал, напротив меня, на свое обычное место опустилась заспанная Диана. Или делавшая вид, что заспана. Впрочем, сейчас это было уже неважно. Новость о смерти друга, с которым я разговаривал полчаса назад, настолько меня ошеломила, что, казалось, я забыл обо всем.

– Что случилось? – увидев, в каком состоянии я нахожусь, спросила супруга. – Кто это звонил?

– Только что убили Гену. Звонила его сестра!

Я сорвался с места, быстро надел пальто и выбежал на улицу. Ночь обещала стать бессонной.

Подъезжая к дому Армавирских, я увидел полицейский «УАЗ» с включенным проблесковым маячком. Припарковавшись рядом, я резво зашагал к дому. Шел снег и дул противный, пробирающий до костей ветер. Услышав какие-то звуки, доносившиеся от беседки, где я видел мужчину в форме охранника, я заметил, как этого человека в позе «ласточки» – головой вниз, а кистями рук, скованных наручниками за спиной, вверх, вывели оттуда двое полицейских с автоматами. Следом за ними шли четверо мужчин. Это были Федор, Дионисий, его сын Артем и Роман Шерягин. Пройдя мимо меня, сержанты-пэпээсники запихнули задержанного в «бобик», а сами по рации стали связываться с дежурным.

– Папку убили! – подходя ко мне, со слезами на глазах, сообщил Федор.

– Я знаю, – в знак утешения по-отечески похлопав его по плечу, ответил я. – Мне сообщила твоя тетя. Как это произошло?

– Этот гад, – кивнув мне за спину, ответил сын погибшего, – ударил батю сзади ножом и думал, что убежит. Но… мы ему не дали…

Федор говорил быстро и сбивчиво, но его дыхание было ровным. В отличие от остальных троих, которые продолжали тяжело дышать. Видимо, пришлось побегать за тренированным преступником, пока его настигли.

– Он через сад рванул, на соседский забор забрался, но Федя ему уйти не дал, – одобрительно глянув на Армавирского, сказал его двоюродный брат. – Хорошо еще, сопротивления не оказал. А то бы мы его вообще убили бы. – Остальные закивали в знак согласия.

– Орал еще, гад, что он не убийца, – сказал Федор.

– А оружия у него с собой не было? – уточнил я.

– В том-то и дело, что у него с собой пистолет табельный. Он сам показал нам кобуру, когда мы его скрутили, – сказал Федор. – Кричал, божился, что не при чем. Говорил, что если бы это он убил отца, то перестрелял бы нас, как куропаток. У нас-то оружия не было.