Подключились активисты разных организаций и партий из тех, которые никогда не могут набрать нужное число голосов на городских выборах, а потому поднимают свой рейтинг за счет раздувания разного рода скандалов и протестов.

Они наперебой агитировали людей выходить на демонстрации против принятия новых беженцев и за выдворение уже прибывших.

А также под шумок выступать против использования дизельного топлива, повышения цен и перехода на электромобили, но самое главное – это высказать негодование и недоверие правительству и полиции. Из-за их неспособности защитить обычных горожан, которые, между прочим, содержат и тех и других на свои кровные, исправно платя налоги в казну.

За несколько дней накал возмущения достиг пика и вот-вот грозился вылиться на улицы в виде массовых беспорядков, погромов магазинов, поджогов машин и стычек с полицией.

Прошлой ночью злоумышленники пытались поджечь здание общежития, в котором разместили беженцев. К счастью, возгорание удалось быстро потушить силами пожарных и никто не пострадал.

Из Берлинского центра управления криминальной полиции без конца звонили и требовали срочно раскрыть убийство и поймать преступника.

Легко сказать. Весь отдел буквально сбивался с ног. Люди работали без сна и отдыха. Было проделано колоссальное количество работы, но расследование не продвинулось ни на шаг.

Маркус знал, что такие преступления, как, впрочем, и все другие, раскрываются только по горячим следам, в первые двое суток, либо так и остаются нераскрытыми. Но прошло уже три дня, а все действия не дали никаких результатов.

Еще открывая дверь, Маркус услышал, как звонит телефон. Трубку брать не хотелось. Ясно, что опять звонят из Берлина. Докладывать было нечего. Выслушивать упреки и нарекания не было никакого желания.

Выдохнув, Маркус поднял трубку.

– Добберт. Слушаю вас.

– Доброе утро, герр Добберт, это младший лейтенант Вирт. Я сегодня дежурю на проходной. Тут какая-то фрау Шервинг, говорит, что ей срочно надо к вам. Пропуска у нее нет, но она сказала…

– Доброе утро, герр Добберт, – вдруг услышал он возбужденный голос Ланы. – У меня для вас очень важное сообщение. Вернее, идея. Я правда знаю, как вам помочь!

– Шеф, простите, она буквально вырвала трубку. Я пытался…

Маркус вскипел:

– Гони ее в шею, немедленно.

Маркус бросил трубку. Его трясло от ярости.

Телефон снова зазвонил. Еле сдерживаясь, чтобы не заорать, он схватил трубку.

– Ну, что еще?! Что было не понятно? Я же сказал, гони ее в шею!

– Добберт, это тебя надо гнать в шею. Ты что устроил? Как информация об убийстве попала в прессу? А фотографии? Ты понимаешь, что могут начаться массовые беспорядки? Вернее, они уже начались. Ты хоть отдаешь себе отчет в происходящем?

Человек не представился, но в этом не было необходимости – Маркус хорошо знал этот голос и никогда бы не перепутал ни с каким другим.

Маркус знал, когда говорит шеф Центрального управления КРИПО в Берлине и даже задает вопросы, на них не требуется отвечать, диалог здесь не уместен – это монолог начальника.

– Я даю тебе неделю. Ты меня слышишь? Неделю! Если через неделю преступник не будет пойман, ты у меня не только в кресло начальника не сядешь, ты со своего вылетишь. Через неделю или отчет о раскрытии дела, или рапорт об увольнении в связи с несоответствием занимаемой должности.

В трубке послышались гудки. Чего-то такого Маркус ожидал, но не думал, что этот разговор состоится так быстро, а вопрос поставят так радикально.

Вновь раздался телефонный звонок.

– Добберт. Слушаю.

– Шеф, это лейтенант Вирт. Эта фрау Шервинг не уходит и требует вас. Не силой же ее вытаскивать из Управления?