«Вандерер» мягко нес своего водителя мимо бесконечной рекламы и уже открывающихся туристических кафе. В животе предательски заурчало. Мало того, что Этцель сегодня не спал, так еще и медовый раф был не лучшим завтраком. Для эльфийского метаболизма требовалось много калорий. Много больше, чем человеку, но смотреть на мертвое тело сородича на полный желудок было бы кощунством. Вздохнув он свернул после моста через Шпрее на набережную им. Райхпича, а оттуда на Аллею придворного егеря откуда открывался прекрасный вид на Колонну Победы. Этот памятник был его слабостью. Вряд ли кто-то из ныне живущих мог похвастать тем, что принимал непосредственное участие в каждой из объединительных войн Германии, да еще не в штабе при короле Вильгельма Первого, а прямо на передовой. Этцель мог. Повинуясь мимолетному порыву, он сделал дополнительный круг вокруг своей стройной «золотой Эльзы» и помчался дальше в Моабит.

Центр судебной экспертизы переезжал много раз, пока не вернулся на свое исконное место. Комплекс современных зданий, связанных с медициной, сейчас закрывал собой скромное одноэтажное здание. Смерти не к лицу вызывающий вид. Немногие знали, что у здания было несколько подземных этажей-лабораторий и морг, где ожидали своей участи тела представителей разных рас, смерть которых вызвала вопросы у правоохранительных органов. Парковка была прямо у входа и буквально несколько секунд разделяли уют салона машины и холодную стерильность морга. На входе Этцель показал свое удостоверение и без лишних вопросов прошел вниз, в зал для вскрытий, или в Чистилище, как называл это место доктор Эрлих.

В просторном зале, где было несколько «посадочных» мест, свет горел только над телом Онезорга. Убитый был уже омыт и готов ответить на вопрос какой же удар или какая пуля отправила его на Другую Сторону. Возле стола с телом стоял сам доктор, а рядом, горя от нетерпения, шушукалась группа младших научных сотрудников и прочих студентов. Вскрытие эльфа было делом очень редким, и Этцель даже удивился, не встретив здесь более почетных ученых, хотя, может быть, и здесь представители Дома Крупп сделали несколько звонков и посоветовали ученым не приходить на это сомнительное зрелище. Однако шила в мешке не утаишь и совсем приватным делом сделать новость о кончине бессмертного не вышло.

– Доброе утро, доктор Эрлих, – войдя в свет мощной лампы, сказал Этцель. – Дамы и господа.

– Доброе утро, старший комиссар. Мои соболезнования.

– Не стоит, доктор. Погибший был мне не знаком.

– Я думал…

– Нет, доктор. Пусть наше племя не так многочисленно, как людское, но все равно помнить всех невозможно.

– Хм, логично, – Эрлих поправил очки и добавил, – Vivere tota vita discendum est3.

– Assentio, доктор, именно так. К моему величайшему сожалению, я вынужден отказать вашим коллегам в удовольствии посмотреть на распотрошенного эльфа.

– Комиссар, прошу прощения, но это весьма неординарный случай.

– Доктор, при всем уважении я говорю это не как эльф или представитель Дома. Я говорю это как представитель полиции, расследующий это преступление. Так что, прошу всех, кто не входит в команду доктора Эрлиха удалиться, – перешептывание стало более активным. Медики явно не хотели расходиться. – Если я не совсем понятно выразился, приношу свои извинения. ВСЕ ВОН ИЛИ Я ВАС АРЕСТУЮ! – шушуканье вмиг прекратилось, все взгляды были направлены на Эрлиха. Доктор только разочарованно вздохнул: по закону Этцель был прав.

– Дамы и господа, прошу вас покинуть помещение, – шушуканье возобновилось, но группа пришла в движение и направилась в сторону выхода. Когда дверь за ними закрылась, медик попробовал зайти с «другой стороны». – Этцель, мы знаем друг друга не один год. Ты же осознаешь важность аутопсии эльфа. После войны такая возможность была, но технологии оставляли желать лучшего!