Я по-прежнему не понимал, зачем профессионал старой школы, каким я считал доктора Кармайкла, решил провести опыт с новомодным аппаратом и какой от него может быть прок. К счастью, вскоре появился и сам Кармайкл – щеголеватый, в черном сюртуке, с шелковым цилиндром в руке.

Он тепло пожал мне руку:

– Так и думал, инспектор, что сюда приедете вы или кто-нибудь из ваших коллег, поэтому нарочно не торопился со вскрытием.

– Скалли объяснил, что вы распыляете здесь карболовую кислоту, – заметил я.

– Считается, что карболовая кислота весьма полезна. – Кармайкл с важностью кивнул в сторону аппарата. – Необходимо преодолевать свою ограниченность, инспектор. Я регулярно читаю статьи доктора Листера, опубликованные в «Ланцете» и других научных журналах. Он весьма успешно применяет карболовую кислоту в операционной своей клиники в Глазго. Я тоже решил провести несколько опытов. Вижу, вас это удивляет, ведь я не провожу операций на живых людях. Сейчас я объясню причину своего интереса… Росс, когда я начал изучать медицину, подружился с одним своим однокурсником по имени Роберт Паркинсон. Он был веселый малый, душа компании и любил подурачиться, как все молодые люди, особенно студенты-медики.

Как-то мы ассистировали на вскрытии; нам с Робертом поручили зашивать труп. Я держал иглу, которой работал, очень осторожно и потом убрал ее подальше, а Роберт, будучи по натуре легкомысленным, вколол свою иглу в лацкан сюртука. Чуть позже он, забывшись, провел по лацкану рукой и поцарапался ладонью о кончик иглы. Естественно, мы все поняли, что это значит. Никогда не забуду выражения лица несчастного Паркинсона. Помню, как все мы сразу замолчали. Мы как могли старались спасти его; можно сказать, было сделано все возможное и невозможное, но, когда зашиваешь полуразложившийся труп… Короче говоря, через несколько дней Роберт скончался от заражения крови.

Закончив свой ужасный рассказ, Кармайкл покачал головой. Скалли помог ему снять уличный сюртук и повесил его в шкаф. На смену уличному Скалли принес Кармайклу другой сюртук, рабочий, весь в жутких пятнах крови, и помог доктору облачиться.

– Итак, инспектор, – отрывисто продолжал Кармайкл, – довольно воспоминаний! Давайте посмотрим на несчастную молодую женщину. Не спешите, пол скользкий.

Мы подошли к столу, на котором лежало обнаженное тело. Неожиданно для себя я ахнул. Убитая женщина была настоящей красавицей… при жизни, конечно. Смерть обезобразила ее: лицо пошло пятнами, глаза остекленели. И все же можно было понять, что когда-то она была безупречно красивой. Длинные, густые, мокрые от карболки волосы были цвета воронова крыла. За разомкнутыми губами виднелись ровные белые зубы.

– Сколько ей лет? – тихо спросил я.

– По словам мужа, двадцать семь. Инспектор, вы обратили внимание на ее шею? – проворчал Кармайкл.

Наверное, ему не понравилось, что я так ошеломленно таращусь на покойницу. Я склонился над трупом и во второй раз невольно ахнул.

Ее задушили не руками, а веревкой. Нет ничего удивительного в том, что Данн не сомневался в причине смерти. На шее у покойницы была затянута петля из тонкого шнура.

– Как завязана петля? – тихо спросил я.

– На узел с задней стороны шеи.

– Петлю можно снять, не повредив узла?

– Скалли! – отрывисто позвал Кармайкл. – Будьте добры, ножницы!

Скалли принес ножницы, и Кармайкл аккуратно разрезал петлю. Скалли неуклюже приподнял голову убитой: трупное окоченение еще не прошло. После того как Кармайкл осторожно снял петлю, на коже убитой остался алый отпечаток. Я внимательно рассматривал тонкий шнур – таким обычно подвязывают оконные жалюзи. Тогда к концу шнура пришивают кисти или деревянные ручки.