– И почему же?

– Ну… полагаю, хочет быть уверенным в дозе.

– Продолжайте.

– Я пришел в операционную.

– Где присоединились к Филиппсу?

– Да. Он, как мне помнится, как раз растворял в воде таблетку гиосцина.

– Вы заметили небольшую колбочку? Сколько таблеток в ней оставалось? Поймите, я просто хочу проверить.

– Конечно. Это, собственно говоря, пробирка. В ней, если не заглянуть внутрь, не увидишь, сколько осталось таблеток. Должно быть, девятнадцать, поскольку она была только что распечатана.

– Откуда вам это известно, мистер Томс?

– Я видел у сэра Джона две пробирки. Он сказал, что одна оказалась пустой, поэтому пришлось распечатать другую.

– Что произошло с первой – пустой?

– Понятия не имею. Скорее всего выбросили. А как вас зовут?

– Аллейн.

– Так вот, Аллейн, мне кажется, вы придаете слишком большое значение второй пробирке. Все очень просто. У Филиппса в коробочке для инъекций находилось две пробирки. Перед прошлой операцией он израсходовал из одной последнюю таблетку, но в памяти у него это не отложилось. Ничего необычного.

– Ясно. Я задаю вопросы только в плане проверки.

– Да. Но…

– Мне приходится учитывать каждый шаг в игре. В голове полная каша. Единственный выход: пытаться заучивать все, как урок. Вы помните, что было сказано в тот момент?

– Ну… я пошутил насчет пробирок: мол, он настолько ценит сэра Дерека, что приготовил для него не одну, а целых две. Потом заметил, что он льет много воды.

– Это его не огорчило?

– Господи! Конечно, нет! Сэр Джон всегда держится высокомерно. Я хочу сказать, за ним не заржавеет поставить меня на место, чтобы я заткнулся. Он начисто лишен того, что я называю чувством юмора.

– Вот как? Вы вышли вместе?

– Да. Я – в предоперационную, а он – в наркозную палату, чтобы сделать укол. Я вышел первым.

– Уверены, мистер Томс?

– Да. – Хирург сделал огромные глаза. – А что?

– Просто хочу восстановить порядок событий. А теперь давайте взглянем на операционную. Не возражаете?

Томс толкнул створку двери, старший инспектор двинулся за ним.

Операционная была невероятно опрятной – средоточием кафельной плитки, хрома и белой эмали. Томс повернул выключатель, и на мгновение мощный блок ламп пролил на пустую поверхность стола усеченный конус света. Операционная ожила, словно чего-то ждала. Хирург погасил главный светильник, и вместо него зажегся на стене другой – слабенький, над боковым столом на резиновых колесиках.

– Здесь все так, как перед операцией? – спросил Аллейн. – Все на своих местах?

– Вроде бы так. Да.

– Каким образом лежит больной?

– Головой сюда. По направлению на восток, ха-ха!

– Понятно. А рядом со столом, наверное, стоит каталка?

– Ее увозят, как только переложат больного.

– А шприцы выкладывают вот на тот боковой стол у окна?

– Да.

– Вы можете показать, где в тот раз стоял каждый из вас, когда производились инъекции? Я нарисую что-то вроде плана. На память полагаться безнадежно. Черт! Куда подевался карандаш?

Аллейн открыл блокнот и достал из кармана небольшую рулетку. Вымерил пол и нарисовал миниатюрный план, на котором обозначил место расположения двух столов, а Томс показывал ему, где находились врачи и медсестры.

– Сэр Джон стоял примерно на середине боковины стола, а я – по другую сторону напротив. Мэриголд топталась здесь, а две других сестры перемещались туда-сюда.

– Укажите, где каждый из членов группы находился в течение операции.

– Хирурги и анестезиолог там, где я показал. Мэриголд справа от сэра Джона, а две другие сестры – на заднем плане.

– А когда вводили камфару?

– На своих местах, кроме большевички, делавшей укол. Она приблизилась сюда – к руке больного.