– Он не имеет к перитониту никакого отношения. Я всегда колю гиосцин перед операциями. Благодаря гиосцину появляется возможность уменьшить дозу анестезирующего средства, и после наркоза пациент чувствует себя комфортнее.

– Сейчас им пользуются чаще, чем, скажем, двадцать лет назад?

– Да.

– Будьте любезны, объясните, на какой стадии подготовки производят инъекцию? По-моему, во время дознания этот вопрос не поднимался.

– Укол делают непосредственно перед операцией в наркозной палате, после того как больной засыпает. При этом используется шприц для подкожных инъекций.

– Его готовит дежурная хирургическая сестра?

– Но не в этом случае. Мне казалось, я ясно объяснил, что инъекцию готовил сам.

– Ах да, я не сообразил! – воскликнул Аллейн. – Теперь мне все понятно. Что именно вы проделали? Опустили иглу в синюю бутылочку и вобрали содержимое в шприц?

– Не совсем так. – Филиппс в первый раз за время разговора улыбнулся и достал портсигар. – Давайте присядем. Не хотите сигарету?

– Если не возражаете, закурю свои. Напрасное дело тратить на меня хорошие сигареты.

Они опустились на неудобные стулья под правым локтем мраморной женщины.

– Что касается самого раствора, – продолжил хирург, – я пользуюсь таблетками, содержащими сотую грана гиосцина, которые развожу в двадцати пяти минимах дистиллированной воды. В операционной имеется готовый раствор, но я им не пользуюсь.

– Потому что он менее надежен или по какой-либо другой причине?

– Он вполне надежен, в этом никто не сомневается. Но гиосцин – такое средство, с которым следует обращаться с осторожностью. Если я готовлю раствор сам, то не сомневаюсь в дозе. Теперь во многих операционных пользуются гиосцином в ампулах. Я подумываю, может, и здесь воспользоваться в будущем этим примером.

– В этом отношении все, что вы проделали, было привычной практикой?

– Да.

– Вы были одни, когда готовили шприц к инъекции?

– Возможно, в операционной находилась медсестра. Не помню. – Филиппс помолчал и добавил: – Когда я заканчивал, вошел Томс.

– А вышел он вместе с вами?

– Не помню. Скорее вернулся в предоперационную через несколько секунд после моего ухода. Я оставил его в операционной, а сам направился в наркозную палату и сделал укол.

– У вас нет сомнений по поводу дозы?

– Я прекрасно понимаю, о чем вы думаете, инспектор Аллейн. Это вполне обоснованное подозрение. Но я абсолютно уверен, что растворил единственную таблетку. Вобрал в шприц дистиллированную воду, вылил в мерный стакан, вытряхнул на ладонь таблетку, убедился, что она одна, и бросил в стакан.

Филиппс подался вперед, пристально посмотрел полицейскому в лицо и сунул руки в карманы.

– Я готов в этом поклясться.

– Ясно, сэр, – кивнул Аллейн. – Хотя я и должен принимать в расчет возможность ошибки, мне понятно, что даже если вы растворили не одну, а две таблетки, это составило бы одну пятидесятую грана. Не исключено, что всего содержимого пробирки не хватило бы на четверть грана, которые, по оценке экспертов, содержались в органах сэра Дерека.

Джон Филиппс заколебался.

– Таблетки расфасовывают в пробирки по двадцать штук, так что вся пробирка составляет пятую часть грана гиосцина. – Он достал из кармана коробочку и подал Аллейну. – В ней та пробирка. С тех пор я использовал всего одну таблетку.

Аллейн открыл коробку и вынул пробирку, целиком заклеенную бумажным ярлыком. Вынул крохотную пробку и заглянул внутрь.

– Можно? – спросил он и вытряхнул содержимое на ладонь. Там оказалось восемнадцать таблеток. – Все сходится, – подтвердил он. – Не возражаете, я заберу это для анализа? Всего лишь общепринятый порядок, как пишут в детективных романах.