– Сядьте, – мягко предложил ей Аллейн и подвинул стул.

Согнув, как складной метр, ноги в коленях, она сразу стала опускаться, и он, подпихнув под нее стул, вернулся на место. Рут подалась вперед и, опершись на локоть, серьезно посмотрела на него.

– Мистер Аллейн, что это за ужасное, ужасное подозрение насчет смерти моего брата?

– На данный момент, мисс О’Каллаган, это вряд ли можно назвать подозрением.

– Я беседовала со своей невесткой, и она наговорила мне столько страшного и пугающего. Сказала, что моего брата… – Рут с шумом втянула воздух и воскликнула: – Убили!

– Леди О’Каллаган придает определенное значение письмам с угрозами, которое приходили сэру Дереку. Полагаю, вы слышали о них?

– От этих ужасных анархистов? Я, конечно, знаю, как дурно они себя ведут, но Дерри, мой брат, всегда говорил, что они ничего не сделают, и я не сомневаюсь, что он был прав. Больше ни у кого не было поводов желать ему зла.

«Ей ничего не известно о других письмах», – подумал Аллейн.

– Все его обожали, просто обожали. Мой дорогой старина Дерек! Мистер Аллейн, я пришла вас просить оставить это дело. Довольно одного дознания, что же до того, что предстоит дальше… вы понимаете, что я хочу сказать… мне невыносима одна мысль. Пожалуйста, мистер Аллейн. – Рут порылась в сумочке и извлекла на свет колоссальных размеров носовой платок.

– Прошу прощения, – произнес старший инспектор. – Понимаю, насколько вам все это неприятно, но вдумайтесь: какое имеет значение, что проделывают с нашими телами, после того как мы уходим из жизни? По-моему, никакого. А если кто-то считает наоборот, это результат заблуждения. Наверное, неправильно говорить с вами с такой прямотой. – У Рут булькнуло в горле, и она скорбно покачала головой. – Предположим, вскрытия не будет. Подумайте о своих чувствах. Всякий раз, когда вы будете вспоминать о брате, вас будут мучить неразвеянные подозрения.

– Он умер в результате болезни. Ах, мистер Аллейн, если бы он последовал моему совету! У меня есть друг, блестящий молодой фармацевт, человек с будущим. Я консультировалась с ним по поводу брата, и он с присущей ему щедростью и благородством дал мне чудесное средство «Живительные вольты». Я умоляла брата его принять. Оно бы его исцелило, я убеждена. Мой друг меня в этом уверял, а он знает, что говорит. – Рут внезапно замолчала и испуганно посмотрела на Аллейна, а затем сообщила: – Брат постоянно смеялся надо мной.

– И отказался от «Живительных вольт»?

– Да. Я оставила ему таблетки, но он меня высмеял. Моя невестка не очень-то… – Рут не сумела подо-брать слова и снова вспомнила о лекарстве. – Нет, он его, конечно, не принял.

– Люди обычно консервативны, если речь идет о медицине.

– Правильно, – с готовностью согласилась она и высморкалась.

– Отсутствие интереса к их фармацевтическим опытам может сильно обескуражить молодых людей, подобных вашему другу, – произнес Аллейн. – Я знаю одного молодого фармацевта – ему всего двадцать пять, а он… – Старший инспектор оборвал себя на полуслове и подался к мисс О’Каллаган. – Уж не об одном ли человеке мы с вами говорим?

Рут улыбнулась ему сквозь слезы.

– Нет-нет.

– Как знать, мисс О’Каллаган. Я из тех, кто твердо верит в совпадения. Того, что знаю я, зовут Джеймс Грэм.

– Нет-нет. – Рут запнулась, а потом сообщила: – Моего знакомого зовут Гарольд Сейдж. Может, вы слышали и о нем? Он довольно известен, ему лет тридцать.

– Вероятно, – кивнул Аллейн. На столе зазвонил телефон. – Прошу прощения. – Он поднял трубку. – Алло? Да-да, я. Понятно. Большое спасибо. Сейчас я занят. Если позволите, зайду к вам завтра.