Он почувствовал на языке металлический привкус и понял, что прикусил щеку.

Фендран выжидающе смотрел на него, и Талемир мгновенно пришел в себя.

– Мы здесь, чтобы поговорить с вашим сыном, – твердо сказал он, опустив часть о приказе убить его. – Его обвинили в государственной измене за вмешательство в работу источника наарвийской стали. Все клинки Воинов Меча связаны своими магическими свойствами, и из-за его действий мы пострадали при попытке защититься от духов тени.

Девушка издала горловой смешок, как будто ей это почему-то показалось забавным. Он бросил на нее предостерегающий взгляд. Рейнджер она или нет, это ее не касалось.

Талемир заметил растерянный взгляд Фендрана.

– Вмешавшись в работу источника, ваш сын подверг опасности всех нас. Он должен ответить за свои преступления.

Фендран нахмурился и взглянул на девушку, которая стояла у наковальни и ковыряла ногти.

– Я не понимаю, – сказал наконец он. – Что случилось с источником?

– Это то, что мы пытаемся выяснить, но мы уже ощутили изменения в клинках Воинов Меча по всему срединному миру. Последствий не избежать.

– Кто дал тебе эту информацию? Что именно ты собираешься делать?

– Не имеет значения, кто сообщил мне об этом, – ответил Талемир, хотя и заметил, что мужчина-рейнджер занял оборонительную позицию.

– Важно только то, чтобы с этим разобрались. Мы не можем допустить, чтобы кто-то мешал изготовлению стали в то время, как Воины Меча – единственные, кто обороняет срединные миры от духов тени. Наши клинки защищали людей на протяжении веков…

– Тогда где доказательства? – возразил Фендран, с вызовом выпятив грудь, пускай ему и пришлось вытянуть шею, чтобы встретиться взглядом с Талемиром. – Где доказательства того, что мой… сын причастен к этому?

Воин Тизмарра стиснул зубы. Доказательство было обернуто вокруг запястья молодой девушки. Он знал это наверняка, поскольку все еще чувствовал, как эта чертова штука гудит в его присутствии, но в этом-то и заключалась проблема. Если бы он сознался, что ощущает колебания браслета, он признал бы себя чудовищем. И хотя пока он мог сдерживаться, в самую темную ночь каждого месяца это было невозможно остановить: он превращался в свирепого темного духа, пробуждающегося от тьмы и своей собственной силы. Но это было ни к чему. У него были приказы, которые он должен был выполнять.

– Сэр, нам просто нужно поговорить с вашим сыном, – продолжал настаивать Талемир.

– Поговорить с ним, да? – злобно проговорил Фендран. – У меня много сыновей. О каком вы говорите?

Талемир посмотрел разочарованным взглядом на Уайлдера, который все больше нервничал рядом с ним. Его протеже не отличался терпением, особенно после того, что случилось с Маликом. Талемир не мог винить его, как и кузнеца, за то, что он хотел защитить своего ребенка.

Талемир глубоко вздохнул, едва не задыхаясь от испарений металла.

– Ваш младший сын. Дрю Эммерсон, сэр. Нам нужно поговорить с Дрю.

Обветренное лицо мужчины исказилось, и он потер переносицу, как будто ему уже много раз доводилось вести этот разговор.

К удивлению Талемира, Фендран повернулся в сторону девушки, чьи подведенные кохлом голубые глаза искрились весельем, а пальцы небрежно поглаживали покрытую перьями грудь огромного ястреба.

– Что все это значит, Дрю? – спросил ее Фендран.

Талемир замялся. Как он ее назвал? Наверняка это какая-то ошибка. Она не могла быть…

Но прекрасная, пылкая девушка повернулась к Талемиру, и в ее взгляде светилось торжество.

– Ах, – сказала она. – Похоже, я тот своенравный сын мастера кузницы…

Она не протянула ему руку, но изобразила поклон, похожий на тот, которым Талемир передразнил ее ранее.