Лицо покойника шевельнулось, по нему пробежала гримаса ужаса, потом его глаза навыкате уставились на Нину и на губах задрожала блуждающая улыбка.

Нина хотела с ним поговорить, но не смогла победить отвращение и ужас. В голове звенело, сердце, казалось, вот-вот разорвется. Она накрыла светящееся кольцо ладонью. Волшебный свет исчез, а вместе с ним и другой мир тоже. Нина снова стояла во дворе деревенского дома под моросящим дождем. Возле ее ног топтался Анчут, сочувствующе заглядывая ей в глаза.

– Что видела? – нетерпеливо спросил он, не дав ей времени даже отдышаться.

Нина распрямилась, бросила взгляд на качели. Ее опять замутило.

– Здесь, на этой березе, где сейчас качели, когда-то мужик повесился, – слова выпадали из нее как тяжелые мокрые булыжники.

– Понятно, – протянул Анчут, оглядывая старую березу от корней до верхушки. – Только вряд ли он сам повесился. Убили, наверное, иначе Плачка не повадилась бы. А это, часом, не хозяин дома был? Отец этой Ольги?

– Нет. Давно висит. Ни дома, ни деревни там еще и в помине нет.

– В целом картина ясная, возвращаемся в дом. Незачем тут больше мокнуть, еще простудишься. Ты скажи, кстати, Ольге, что бы мне тоже чайку с печеньками налила, а то сижу там на подоконнике, как сирота казанская, слюнки глотаю.

– Вот уж нет, Анчут, пожалей бедную женщину. Она и так, наверное, сейчас на грани сердечного приступа, а я ей про чай для бесов начну рассказывать…

Нина с Анчутом зашагали к входной двери дома на этот раз по дорожке, ни от кого не прячась. На крыльце Нина остановилась.

– Анчут, подожди, – тронула его за плечо девушка. – Так, а делать-то сейчас чего? Что мне Ольге сказать? Не буду же я ей про висельника рассказывать. Она и так перепугана до смерти.

Анчут задумчиво поскреб пальцами шерсть на затылке.

– Скажешь хозяйке, что береза во дворе проклята, от нее все беды. Надо на седьмые лунные сутки ее спилить, в чисто поле вывезти и спалить дотла. На дрова нельзя пускать категорически. Об этом особо предупреди, чтобы не жадничала.

– Большой костер получится, береза вон какая вымахала за столько лет.

– Ничего не поделаешь. Пусть несколько дней палит, но так, чтоб ни одного прутика не осталось, вот тогда вся чертовщина здесь и прекратится. Дом можно будет спокойно продать и забыть всю эту историю как страшный сон.

Нина сидела в кресле, подтянув коленки к самому подбородку и смотрела в заснеженное окно. Настроение было так себе. Вчера ей поступил новый заказ на работу. И нет, не из главного управления статистики, в котором Нина по инерции продолжала просиживать джинсы.

Почти каждый день она думала о том, что ей надо уволиться и уйти на фриланс. Но постоянно находились какие-то отговорки. Дело в том, что фриланс пока был хоть и доходный, но в нашем мире не совсем легальный. Не станешь же писать в налоговой декларации, что получила десять золотых монет, а именно 24,5 граммов золота 750-й пробы, в качестве платы за разговор с умершей в 1896 году Вересковой Татьяной Михайловной, по поводу спрятанного в фундаменте дома наследства.

Да что там нелегальный, этот фриланс для простых людей в принципе необъясним! Кто поверит, что в наше современное, насквозь инновационное и технологизированное время, возможен разговор с умершими? Кто в здравом уме спокойно примет к сведению существование ведьм, магов, домовых или пророков? А ведь на самом деле они никуда не делись, а продолжают существовать и вполне активно действовать вот тут, прямо у нас под носом. Кто-кто, а Нина об этом знала не понаслышке. Да что там знала, сама была одной из них.