Прибежали дети, пообедали наскоро, не успев удивиться по поводу сосисок и макарон, потому что еду Ирина успела приготовить только для Яши. Потом сын убежал по своим компьютерным делам, а дочка, прособиравшись часа полтора, отбыла на дискотеку, по субботам Ирина ей это разрешала.

Когда наконец осталась одна, она, волнуясь, подошла к телефону и набрала заветный номер. Все подруги сегодня развлекаются, она тоже имеет право на несколько часов счастья в субботний вечер. Но в трубке раздавались длинные гудки. В общем-то ничего удивительного, ведь она сама сказала ему вчера, что в субботу никак не может, тем более вечером. Но все же в ее сердце шевельнулось тяжелое чувство – где он, с кем?

Ну что ж, сказала себе Ирина, не будем поддаваться унынию и займемся делом, раз не получилось развлекаться. Она вымыла посуду, закрутила краны на кухне и в ванной, чтоб не отвлекали, закрыла двери на все замки, проверила Яшу, который безмятежно спал на половике в коридоре, и вошла в комнату сына.

Подавив привычное раздражение при виде книг на полу и разбросанной по всей комнате одежды, она взялась за дело. Книги и тетради поставила на полку, валявшиеся на ковре компьютерные дискеты убрала в ящик стола, туда же пошли все аудиокассеты. Разбросанную одежду аккуратно сложила и убрала в шкаф, смахнула пыль со стола, компьютера и магнитофона. Вот и все, двадцать минут, и комната в относительном порядке. Интересно, почему же сын не может так делать хотя бы раз в три дня? Ирина думает, что он делает это нарочно, зная, что ее буквально трясет при виде брошенной комом одежды. Сын же называет это инстинктом домохозяйки.

Конец ознакомительного фрагмента.