– А если мистер Рейнер получил плохие известия относительно бизнеса и не захотел огорчать вас?

– Уверена, ничего подобного не произошло. Джереми не тот человек, который расстраивается из-за деловых проблем. Слишком многое он повидал на своем веку.

– А как отнесся к поездке в Америку мистер Грейм? Насколько могу судить, Рождество для него – великое событие. Он не возражал против отсутствия мистера Рейнера?

– Дядя Бенедикт расстроился, – ответила Дени. – Ему важно, чтобы все мы встречали праздник дома. Однако открыто возражать он не стал. Сказал лишь, что будет разочарован отсутствием Джереми, но окончательное решение оставляет за ним.

Мордекай Тремейн пристально взглянул на Дени и остановился. Она удивленно обернулась и посмотрела в его прикрытые стеклами пенсне живые серые глаза.

– Только не говорите, что выбились из сил! – воскликнула она шутливо.

– Нет, не выбился. Просто очень удивился. Не могу понять, почему вы разговариваете со мной вот так.

– О чем вы? – произнесла Дени, однако щеки ее вспыхнули предательским румянцем.

Мордекай Тремейн подумал, что смущение ей к лицу.

– Наш разговор трудно назвать легкомысленным, – сказал он. – Я приехал вчера, и все же вы делитесь со мной проблемами, которые вряд ли регулярно обсуждаете с едва знакомыми людьми. Почему?

Дени постояла молча, с пылающими щеками, а потом произнесла:

– Хорошо. Что именно вы хотите услышать?

– То, что вас тревожит. И только если хотите поделиться этим.

– Хочу, – медленно ответила Дени. – Но не знаю, что сказать. Понимаю, что звучит глупо, – добавила она торопливо, заметив его удивленный взгляд, – но иначе выразить не могу.

– Иными словами, вы чувствуете, что должно случиться нечто плохое, но не можете определить, что именно, и не знаете, как предотвратить события, а потому нервничаете и не находите себе места, – объяснил Мордекай Тремейн.

– Верно, – кивнула Дени. – Вы точно описали мои чувства. В чем же дело? Что меня пугает?

– Я здесь человек посторонний. И вижу только одно: подготовку к веселому, в лучшем смысле старомодному, традиционному празднованию Рождества.

– Так и есть. Наверное, я напрасно беспокоюсь. Дядя Бенедикт радостно суетится, заботится о каждой мелочи и наряжается Санта-Клаусом. Мы смеемся, шутим и вообще ведем себя как одна большая дружная семья. Елка сгибается под тяжестью подарков, даже снег идет когда положено – все так приятно и спокойно.

– Только на самом деле все не так, – печально возразил Мордекай Тремейн. – Вы не можете избавиться от странного предчувствия приближающегося кошмара. – Он пристально посмотрел ей в лицо, однако тщательно спланированная атака не достигла цели. Дени Арден не поделилась своими мыслями, и через пару мгновений Тремейн отступил на заранее подготовленную позицию:

– Вы до сих пор не ответили, почему решились на откровенность.

– Боюсь, просто люблю сплетничать. Простите. Видимо, страшно надоела вам своими жалобами. – Дени взглянула на часы и, прежде чем Тремейн успел возобновить наступление, добавила: – Боже, надо бежать, а не то опоздаем к ленчу!

На обратном пути они спешили и шли настолько быстро, что почти не разговаривали. Мордекай Тремейн с сожалением подумал, что придется дождаться новой возможности остаться вдвоем и продолжить доверительную беседу. Жаль только, что присутствие Роджера Уинтона практически сводило шансы к нулю.

После ленча Дени Арден исчезла. Оставив надежду отыскать ее, а в случае успеха отвоевать у Роджера, Тремейн грустно брел по аллее в сторону пустой сторожки, когда его окликнули. Обернувшись, он увидел Николаса Блейза и воодушевился. Может, вторая половина дня все-таки не пройдет даром?