Внутри воняло немытыми телами и табачным перегаром. Помещение было уставлено помятыми плевательницами, но никто, похоже, в них не попадал, сплевывая жеваный табак: пол был сплошь коричневым от этих плевков. Перед миссис Брандт возвышалась стойка, за которой сидел толстый мужчина невероятных размеров, одетый в полицейский мундир. Его лысина сверкала на утреннем солнце.

Сара старалась не обращать внимания на людей, сидевших на скамейках вдоль стен. Все они были в наручниках, у некоторых на лице виднелись свежие следы побоев. Но ее-то, несомненно, заметили.

– Эй, О’Шонесси, к тебе что, шлюхи на дом выезжают? – заорал один из мужчин, обращаясь к дежурному.

– Да нет, это, наверное, следствие реформ, которые проводит Рузвельт, – крикнул другой. – Неудивительно, что он Бирнса выгнал, – добавил этот тип, имея в виду недавно уволенного со службы начальника полиции.

– Уж если меня возьмутся измерять и обсчитывать, пускай этим займется вот она, – провозгласил третий, намекая на недавно введенную в практику систему Бертильона[3], в соответствии с которой преступников теперь идентифицировали, измеряя отдельные части тела и занося данные в архив вместе с их фотографиями для последующего опознания.

– Заткнитесь! – рявкнул дежурный сержант, однако шуточки и насмешки не стихли.

Сара же попросту не обратила на это никакого внимания.

– Мне нужно увидеться с детективом-сержантом Мэллоем, если он на месте, – сказала она дежурному, стараясь перекричать стоящий шум.

– С Мэллоем, говорите? – Дежурный уставился на женщину сверху вниз, превратив при этом свой двойной подбородок в тройной. – Он вас ожидает?

«Вряд ли», – подумала акушерка, но вслух сказала:

– Да. У меня для него информация по делу, которое он расследует.

Кажется, дежурный не поверил. Наверное, обычные полицейские стукачи и осведомители выглядят совсем не так, как Сара.

– Не уверен, что он тут, – скептическим тоном сообщил сержант.

– Может, вы проверите? Или пошлете кого-то его поискать? У меня очень важная информация. Она может ему пригодиться.

Если Мэллой не взбесится от такого, значит, его ничем не проймешь. Саре, в общем-то, это безразлично, лишь бы он выслушал ее, когда наконец явится сюда.

Дежурный сержант ощерился на посетительницу. Его лицо стало почти пунцовым, хотя и до того не отличалось бледностью. Было понятно: ему крайне не нравится, что какая-то женщина смеет ему указывать. И ее просительный тон совершенно не меняет ситуацию.

С минуту Саре казалось, что дежурный сейчас обрушит на нее всю свою скопившуюся злость, но тут его осенила идея получше.

– О’Брайен! – заорал он внезапно, без всякого предупреждения, чем жутко испугал миссис Брандт.

Из ближайшего дверного проема появился тощий, костлявый молодой человек, который еще явно не дорос до того возраста, когда начинают бриться, но уже носил полицейский мундир.

– Да, сержант?

– Отведи эту леди вниз, в один из залов ожидания. – Слово «леди» толстяк произнес таким тоном, как будто имел в виду нечто совсем другое.

О’Брайен с удивлением посмотрел на Сару. Глаза у него были очень синие и немного испуганные, а светло-пепельные волосы, прилизанные с помощью бриолина, очерчивали череп.

– Вниз? – неуверенно переспросил он.

– Именно туда, О’Брайен, вниз. Она к Мэллою пришла. А потом, когда отведешь ее, иди и разыщи его.

– А он где?

– Какого черта… Ох, извините, мэм, – сказал сержант совершенно не извиняющимся тоном. – Откуда мне знать? Если Мэллой, как она говорит, ждет ее прихода, то далеко не ушел, ведь верно? А пока что леди может подождать его внизу.

Сара совсем не была уверена, что ей хочется выяснить, что это такое – «внизу», но также не хотела уходить отсюда, не повидавшись с Мэллоем. Впрочем, она не питала иллюзий насчет того, что он захочет с нею встречаться, какую бы информацию она ни обещала ему сообщить.