Дверь тихо открылась, и Эйра сразу же развернулась – в комнату вошла Ульва, на этот раз в уже другой, алой тунике и черной кожаной юбке. В руках она несла два полотенца и ведро с мылом. Ее взгляд притянул к себе открытый шкаф.

– Я их шью для всех девушек, которые приходят сюда. Что-то вроде подарка на память, по приказу короля.

Неудивительно, что смертные распространяли такие чудесные слухи о Ледяном Короле. Они уходили с дорогим подарком после того, как их ублажал сам король, а потом, разумеется, рассказывали обо всем другим. Эйру бы симпатичное платьишко совсем не успокоило, если бы ее вот так низко вышвырнули из дворца. Но ее тяга к творчеству решила обратить внимание совсем на другое.

– Вы сами все их сделали? – спросила Эйра, проводя пальцем по кружевному рукаву.

– Да, их сшила я сама, – улыбнулась Ульва, подходя ближе и притрагиваясь к кожаному корсету. Потом она отступила назад. – Я и форму для всех во дворце шью.

– Вы очень талантливая, – сказала Эйра, закрывая дверцы шкафа. – Мы с отцом тоже всякое делаем… ну, делали. Но такой красивой одежды у меня никогда не получалось. Мы мастерим игрушки и другие поделки для ближайших деревень.

– Принесли с собой что-нибудь? – тут же заинтересовалась Ульва.

– Мне не разрешили ничего взять. – Эйра грустно поджала губы, но, вспомнив фигурку Морозко, которая на ее глазах обратилась в пепел в гостиной, не смогла сдержать легкой улыбки.

Ульва прикусила губу и кивнула, словно вспомнив, что говорит вовсе не с девушкой, которой суждено покинуть замок, а с будущей жертвой.

– Я подготовлю вам ванну.

– Спасибо. – Как бы она ни хотела отказаться от принятия ванны, чтобы позлить Морозко, Эйре очень нужно было помыться. Ее кожа была покрыта липким потом и грязью. Если она и могла позволить себе хоть какие-то маленькие удовольствия в этом месте, почему бы не начать с теплой воды.

Наполнив ванну, Ульва достала шнурок из косы Эйры и расплела ее волосы. Длинные темные локоны рассыпались по плечам и шее, спадая до самой талии.

Ульва прищурилась, рассматривая ее пристальнее.

– Вам бы распущенными волосы носить, они так подчеркивают ваше круглое лицо.

Эйра не знала, хорошо это или плохо – в деревне никогда ничего не говорили о ее лице. Ее вообще мало замечали, если только не хотели что-то заказать у них с отцом.

Ульва расстегнула пуговицы на платье Эйры. Ей с самого детства никто не помогал раздеваться, и такое особенное внимание ей уделяли впервые в жизни.

Когда была расстегнута последняя пуговица, Эйра сказала:

– Дальше я сама.

– Уверены, что вам не нужно будет помочь одеться потом? – уточнила Ульва, беря в руки пустое ведро.

– Уверена, но спасибо.

Разувшись, Эйра прошла в ванную, которая была больше любой комнаты в их старом доме. Фарфоровая ванна на изогнутых лапах была наполнена практически до краев, а с поверхности воды поднимался легкий пар. В задней части комнаты стоял огромный светлый туалетный столик и прямоугольное зеркало, украшенное золотыми снежинками. По стенам извивались и переплетались бело-синие узоры, а перед ванной лежали пятнистый коврик и два пушистых полотенца, оставленные заботливой Ульвой.

Закрыв дверь, Эйра стянула с себя грязную одежду, и ей в нос тут же ударил неприятный запах. Она даже удивилась, что Ульва ничего не сказала по этому поводу, но служанка, видимо, была невероятно вежливой. В отличие от Морозко…

Шагнув в ванну, Эйра тихо застонала, опускаясь в горячую воду. Задержав дыхание, она опустилась под воду целиком и снова вспомнила о доме, жалея, что так мало сказала, прежде чем уйти. Что ей не удалось провести с отцом и Сарен еще хоть немного своего времени.