– Это поразительно, дорогой! Ты читал?

Джон поднял голову. Наоми держала в руках рекламный буклет.

– Я как раз хотел прочитать еще раз, повнимательнее.

– У них всего двадцать частных кают для клиентов. Какой чудесный эвфемизм! Приятно знать, что мы не пациенты, а клиенты. – Наоми прочитала еще несколько строк. – Раньше лайнер вмещал до пятисот пассажиров, но теперь две главные палубы, на которых располагались каюты, полностью заняты компьютерным оборудованием. На борту находится пятьсот суперкомпьютеров! Это потрясающе! Зачем им так много?

– Когда имеешь дело с генетикой, приходится обрабатывать огромное количество данных. Это часть того, за что мы платим. Дай-ка мне посмотреть.

Она протянула ему брошюру. Джон взглянул на фотографию – длинный ряд компьютеров и один-единственный лаборант, одетый в белое, разглядывающий что-то на мониторе. Потом быстро пролистал страницы и вернулся в начало. Это фото он узнал сразу же – Джон видел этого человека на его собственном сайте, по телевизору и на многочисленных снимках в прессе, как в научной, так и в популярной. Дальше шла биография ученого, и Джон, хотя уже давно знал все почти наизусть, все же прочитал ее еще раз.

Доктор Лео Детторе был гениальным ребенком, вундеркиндом. В шестнадцать лет он с отличием окончил Массачусетский технологический институт, потом получил степень доктора медицины в Стэнфордском университете, потом написал еще одну диссертацию, посвященную биотехнологии, в Университете Южной Калифорнии, а позже в Институте Пастера во Франции. Затем доктор Детторе сделал важнейшее научное открытие, касающееся модификации ферментов, позволяющее воспроизводить гены в лабораторных условиях. Это открытие сделало его миллионером, лауреатом стипендии Мак-Артура и нобелевским лауреатом. От Нобелевской премии Детторе тем не менее отказался, немало огорчив научное сообщество. Он мотивировал это тем, что все премии, по его мнению, уже давно связаны не с наукой, а с политикой.

Эксцентричный ученый снова шокировал общественность, когда впервые за всю историю начал патентовать человеческие гены, а затем, когда закон запретил это, стал активно выступать против отмены законодательства.

В данный момент Лео Детторе был одним из самых богатых ученых в мире и, вероятно, самым скандально известным. Его осуждали религиозные лидеры США и других стран, он был лишен права заниматься медициной в Соединенных Штатах после того, как публично признал, что проводит эксперименты над человеческими эмбрионами, и, судя по всему, ничто не могло поколебать его убеждений.

И он как раз стучал в дверь их каюты.

Наоми открыла дверь и увидела высокого мужчину в белом комбинезоне и кедах – судя по всему, все на корабле были одеты в подобную униформу. В руках он держал конверт из плотной бумаги. Джон, сразу же узнав Лео Детторе, встал.

В жизни доктор Детторе выглядел куда более впечатляюще. Он оказался гораздо выше, чем думал Джон, на голову выше его самого – около шести футов шести дюймов. Голос Джон тоже узнал – несколько раз они разговаривали с Детторе по телефону. Доктор говорил с напористым калифорнийским акцентом.

– Доктор Клаэссон? Миссис Клаэссон? Надеюсь, я вам не помешал?

Человек, которому они только что отдали буквально все, что имели, до последнего цента, плюс сто пятьдесят тысяч, которых не имели, крепко и уверенно пожал руку Наоми и пристально взглянул ей в глаза. У него самого глаза были серые, очень внимательные и цепкие. Наоми улыбнулась в ответ и бросила панический взгляд на разбросанную повсюду одежду. Прибрать вещи она так и не успела.