– Вечно забываю, – усмехнулся Грейс.

Но его встревожило, что Гленн Брэнсон не улыбнулся, а закрыл лицо руками, внезапно опять погрузившись в депрессию. Клио молча послала Грейсу воздушный поцелуй. Он взял «Кит-кат» и разорвал обертку.

Наконец Брэнсон, к его облегчению, вымолвил:

– Пойду переоденусь, – и вышел из комнаты.

Они остались наедине.

Клио закрыла дверь, обняла его, крепко поцеловала. Оторвав губы, не разжимая объятий, спросила:

– Как ты?

– Скучаю по тебе, – прошептал он.

– Правда?

– Да.

– Сильно?

Он фута на два развел руки.

– Только-то? – притворно возмутилась она.

– А ты по мне соскучилась?

– Очень, очень, очень.

– Хорошо. Как успехи?

– Не пожелаешь слушать.

– Попробуй. – Он снова поцеловал ее.

– Расскажу все сегодня за ужином.

Это ему понравилось. Приятно, что она берет на себя инициативу. Замечательно, когда показывает, что он ей нужен.

У него никогда не бывало так с женщинами. Никогда. Они с Сэнди долго были женаты и сильно друг друга любили, но он никогда не чувствовал, что ей нужен. Настолько.

Возникла лишь одна проблема. Сегодня он собирался устроить ужин дома. Ну купить что-нибудь в деликатесной лавке – не мастер готовить. Однако Гленн Брэнсон положил конец надеждам. Романтического вечера не выйдет, когда он болтается рядом, тараща глаза каждые десять секунд. Но нельзя отказать другу в ночлеге.

– Куда хочешь пойти? – спросил Грейс.

– В постель. С какой-нибудь готовой китайской едой. Годится такой план?

– Замечательно. У тебя?

– А у тебя нельзя?

– Не в том дело. Потом объясню.

Она еще раз поцеловала его.

– Не уходи. – На минуточку вышла, вернулась с зеленым халатом, синими бахилами, маской, белыми латексными перчатками, протягивая ему все это. – Последний писк моды.

– Я думал, мы попозже оденемся.

– Мы попозже разденемся… или ты за неделю забыл? – Она опять его поцеловала. – Что стряслось с твоим другом Гленном? У него жуткий вид.

– Правда. Семейные неприятности.

– Ну, иди развесели его.

– Постараюсь. – Зазвонил мобильный телефон. Он раздраженно ответил: – Рой Грейс слушает.

– Рой, – сказала Линда Бакли из отдела семейных проблем, – я час назад взяла Бишопа под наблюдение в «Отеле дю Вен». А теперь он исчез.

Мать Софи, итальянка, всегда внушала дочери, что еда – лучшее средство от любого расстройства. И в данный момент Софи стояла у прилавка в итальянской деликатесной лавке, абсолютно не подозревая, что с улицы за ней наблюдает через молочное стекло мужчина в капюшоне и темных очках, и в полном отчаянии прижимала к уху мобильный телефон.

Она твердо придерживалась выработанных привычек, но привычки меняются вместе с настроением. На протяжении нескольких месяцев она каждый день приносила в контору на полдник упаковку суши, потом прочитала в газете, что от сырой рыбы можно заразиться глистами, и стала покупать в этой лавке батон с сыром моцарелла, томатной пастой и пармской ветчиной. Конечно, не так полезно, как суши, но вкусно. Последний месяц или даже дольше она покупает сэндвич почти ежедневно, а сегодня особенно хочется, чтобы все было как всегда.

– Дорогой, – умоляла она, – скажи мне… расскажи, что случилось!

В ответ слышалось неразборчивое бормотание:

– Гольф… Она умерла… Меня не пускают домой… Полиция… Умерла… Ох, Господи Иисусе…

Она вдруг увидела перед собой горячий дымившийся сэндвич, протянутый в окошечко лысым итальянцем, взяла его и, по-прежнему слушая, вышла на улицу.

– Меня подозревают… Я хочу сказать… Ох, боже, боже…

– Милый, я чем-нибудь могу помочь? Хочешь, чтобы я приехала?

Последовало долгое молчание.

– Меня расспрашивали… допрашивали… – захлебывался Бишоп. – Подозревают… Думают, будто я ее убил… Без конца спрашивают, где я был прошлой ночью…