– Тс-с-с, – предостерегает другой бармен. – Он может тебя услышать.

Парень пинает ногой ящик, и стекло звякает о стенку.

– Осторожно! – восклицает Глен. – Если бутылки разобьются, ты будешь выковыривать осколки из гравия.

Вскинув голову, парень смахивает с глаз прядки растрепанных волос:

– Не буду.

– Видела? – Повернувшись к своему ученику спиной, говорит Лейле Ирен, многозначительно приподнимая брови. – И это его первая рабочая неделя. Самоуверенный маленький говнюк.

Паренек подходит к ним:

– Кто она такая?

Он тычет пальцем в Лейлу, и девушка чуть не прыскает со смеху от того, с каким важным видом дерзкий молокосос ее разглядывает. Он, должно быть, года на три-четыре младше нее.

– Ты хоть с одним ящиком закончил? – Глен внушительно одергивает юного наглеца.

Тот, подняв руку вверх, отступает назад и отвечает с вызывающей развязностью:

– Все в порядке. Не лезь в бутылку, дедуля. Побереги нервишки. Я делаю.

– Он занимается этим уже битый час. А должен был управиться за пять минут максимум, – кривится Глен.

– Кому-то нужно сбить с него спесь, – говорит Лейла, пока все они провожают взглядами грубияна, возвращающегося вальяжной походкой к погребу.

Глен гасит окурок.

– Это мог бы сделать я, если он продолжит в том же духе, – вздыхает он. – Да только меня за это попрут с работы. Лучше к ней, пожалуй, вернуться. Странный день для свадьбы – четверг, хотя… не думаю, что это отразится на количестве выпитого спиртного.

Ирен эхом повторяет его вздох и, потерев подбородок, добавляет:

– Вечер будет долгим.

– Я бы с этим не мирилась, – заключает Лейла, увидев, как парнишка огрызается в ответ обычно спокойному, невозмутимому Глену.

– Любые идеи приветствуются.

– Хорошо, я что-нибудь придумаю. – Засмеявшись, Лейла возвращается на кухню.

Смена выдается адской. Настроение у всех паршивое, потому что свадьба задерживается и еда может испортиться. Шеф-повар опять невыносим, ругается на чем свет стоит. Дежурный менеджер пытается его успокоить, и Лейла пользуется моментом, чтобы выскользнуть в танцевальный зал и вдохнуть немного свежего воздуха. Едва она распахивает дверь, ведущую в коридор, как мимо проносится одна из самых юных официанток – еще школьница, обычно подрабатывающая по выходным, но сегодня помогающая на свадьбе. Щеки девушки пунцовые, глаза полны слез.

– Что с тобой? – окликает ее Лейла, но девушка не замедляет шаг и отворачивается. – Хейзел, что случилось?

– Ничего, мне нужно в туалет.

Лейла хмурится. Развернувшись, она замечает «маленького говнюка», спрятавшегося в темном углу коридора. Его наглый, бесстыжий взгляд вызывает у нее оторопь.

– Что ты сделал?

Парень ничего не говорит, лишь пожимает плечами, а затем его взгляд останавливается на ее груди, а рука скользит по яйцам. Так быстро, что Лейла думает, будто ей показалось. А в следующую секунду кто-то выкрикивает ее имя.

– Тебя зовут, – лыбится парень.

Она не может выбросить его из головы. Свадебное застолье продолжается. Но, даже стоя у стены, держа в руках поднос с напитками и слушая очередную версию шаферской речи, которую она слышала тысячу раз, Лейла вспоминает сцену в коридоре и заводится все сильнее. Она наблюдает за парнем, моющим бокалы за барной стойкой. Выйдя в зал, чтобы собрать грязные фужеры, он перехватывает ее взгляд и ухмыляется. Хейзел ходит с опущенной головой.

К тому времени как блюда с яствами опустошаются и ансамбль начинает настраивать инструменты, ненависть и отвращение Лейлы к «маленькому говнюку» достигают точки кипения. Сухая погода позволяет им проводить гостей на лужайку, чтобы убраться и сдвинуть столы на танцплощадке. Лейла рада передышке – у отца невесты чересчур блудливые ручонки, а больше половины гостей уже навеселе. Мимо с подносом пустой посуды проходит Глен. Поймав его взгляд, Лейла спрашивает: