Пробегая в опасной близости от милишников, я начал закидывать дымовые влево, ограничивая видимость. Теперь и Брутто не знал, что происходит здесь, и его рейндж ДД не видели, что происходит с дальним концом построения. Зато они отлично видели, что на них несется Рузик.

Грифер с Ливси отцепились от шкуры медведя, свалившись в жижу, и начали кастовать, даже не вставая. С десяток вражеских лучников, магов и саппортов огрызнулось, встречая медведя, но щит и непрерывный хил позволили меховому снаряду прокатиться по толпе практически безнаказанно.

Я заметил подбегающего сзади ФаерПро. И как только не попался под шальной меч, вокруг столько воинов бегало, кружась в смертельном танце с МакКвином.

– Конфорку кастуй! – я указал на толпу, из которой выбегал уже изрядно покусанный медведь, и огневик, что удивительно, сразу принялся исполнять приказ.

Винтик, все еще сидящий у питомца на шее, представлял жалкое обугленное зрелище с опасно опустевшей полоской здоровья, там и десятка очков не наберется.

Ливси в боевом трансе кастовал хил направо и налево, разрываясь между медведем и МакКвином, и я даже удивился, когда спелл исцеления вдруг достался гному. Лекарь видел все, я же посылал стрелы во всех, кто двигался в его сторону.

Пару раз мне прилетели руны по руке, видимо, у противника тоже был свой заклинатель рун. Куда ему до нашего…

Грифер снова слил ману, активировав целую кучу мелких рун-хлопушек по толпе магов, вокруг которой уже очертился огненный круг. Самые опасные касты он сбил, но в самого мастера рун прилетела целая пачка снарядов, и он упал замертво. В этом момент ФаерПро скастовал огненную конфорку, и воздух разрезали дикие крики.

Несколько лучников и магов все-таки успели выбежать из зоны поражения, но это были единицы. Наш отряд добился своего внезапной атакой, но только численный перевес все равно оставался на стороне противника, и нас начали догрызать.

МакКвин отбивался на последнем дыхании, врубив уже все тотемы ярости, Ливси слил почти всю ману. Рузик еле плелся под дебаффами, а Винтик куда-то слетел с его шеи. ФаерПро вообще уже плавал оранжево-бордовой тряпкой в болотной жиже.

Я еще успел сделать пару выстрелов, оглушив вражеского мечника за спиной Ливси и кинув сеть на воина с топором и щитом, когда по мне посыпался серьезный урон.

Горелый нанес вам 5709 урона

Шнюк нанес вам 4100 урона. Вы испытываете оглушение!

6…

Мне показалось, или где-то в стороне прорезался незабываемый голос Сциллы?

5…

Застыв, я увидел, как из дымовой завесы к нам вылетел Брутто с тройкой воинов, они сразу кинулись добивать остатки моего отряда. Искаженное злостью лицо лидера Мстителей доставило мне неземное наслаждение, прежде чем перед глазами мелькнула булава какого-то Шнюка.

Вы убиты!

Как и положено, после игровой смерти я появился на камне воскрешения.

В этой местности алтарь оказался, что ни удивительно, посреди болота. Впрочем, это была довольно большая сухая и утоптанная площадка, где сходилось много тропок. От туманной топи ее отделяли заросли осоки и камышей, из которых торчали скрюченные и высохшие деревьея. С облегчением я заметил, что исчезающих в тумане длинных жердей Древоногов тут нет.

Сейчас здесь творился аншлаг. На площадке было полно народу, все это были жертвы сегодняшнего столкновения. Не успел я слезть с алтарного камня, как меня уже сзади стали грубо пихать:

– А быстрее не можешь?

– Здесь запрещено насилие! – раздался строгий голос.

Жрецом-алтарником здесь служил высокий орк Аззуг, лысый, с длинной растрепанной бородой, также одетый в синюю хламиду. Обмахиваясь веером из камыша, орк восседал рядом с камнем на большом стуле, вытесанном прямо из пня когда-то росшего здесь дерева. Полускрытые очертания огромного ствола, лежащего рядом в болоте, намекнули мне, что дерево при жизни было очень большим.