И разговорчив, озверев в пустыне,

На теле и душе полсотни ран,

И комплексов там столько, Велес мой,

Какая чушь летела в этот миг,

Мне показалось, что упырь живой,

Но нет, он мертв, и глубоко проник

Осины кол, не шевелиться вновь,

Кикимора могла б его спасти,

Но он отверг невинную любовь,

И чушь свою все продолжал нести.

Я слушала его, еще шутя,

Жаль упыря, мне, правда, очень жаль,

В его душе старик или дитя

Сражались за иллюзии печаль.

Остановиться он уже не мог,

И все вещал наивно, и кляня,

Сюда он все проблемы приволок,

Не оставлял беспечную меня.

«Я улыбаться мог одним лишь ртом» —

Мне вспомнился Высоцкий в этот миг.

А мой упырь все говорил о том,

Куда мне ехать, как писать, Старик,

Он юношу еще изображал,

Он был безумен и безмерно груб,

Я видела, как от кола страдал,

Но выньте кол, и вырвется из рук.

И вот тогда беды не избежать,

Недаром прикололи упырей,

И Леший мой посетовал: – Опять

Ты с ними носишься, уйди скорей.

– Но как же он? – К Яге перепекать.

– Не выйдет, тут бессильна и она.

А мой упырь все продолжал вещать.

Я думала: – О, бедная страна,

Где столько их сегодня развелось,

Что не увидишь больше и людей,

И вдруг он на меня обрушил злость.

Смеялся Леший: – Ну их, упырей,

Всех не спасешь, и стоит ли спасать,

Оставь его, я приготовил кол

Еще один, – замолк он, благодать,

И дальше пить на сайт знакомств пошел.

Там пыль в глаза пустить всего милей,

А после свой шедевр сюда строчить,

И все же очень жалко упырей,

Которым тяжелей на свете жить.

Ведь Домовой, и Леший начеку,

Никто не хочет больше их понять,

А на болото вновь уволокут,

Запрут в тюрьму болотную опять.

Кикимора смеется, бес молчит,

Никто не пожалеет упырей,

От боли одиночества кричит,

Пристать к кому-то хочет поскорей.

На те же грабли снова наступлю,

Начну с ним так бездумно говорить,

Я на мгновенье даже полюблю

И этот злой азарт, и эту прыть…

Пусть Лада улыбнется с высоты,

И снова расхохочется Ярило:

– Ну ты даешь, куда же, детка, ты

И в этот раз отчаянно вступила.

Купала снова будет защищать,

И лишь Услад махнет рукой устало.

– Что упыри, когда Кащей опять

Там расходился, в Пекле тошно стало…

Да, мир спасать видать настал черед,

Тут не до шуток, осень так уныла.

– Любой упырь к тебе лишь пристает, —

Морена рассмеется, и шутливо

Опять мы в хороводе у костра,

В лесу прохладно, и колдует осень.

Ко мне упырь пожаловал с утра,

Он пьян и сир, его мне жалко очень.

Но лучше не жалейте упырей,

Спокойней так и проще, я-то знаю,

И к Лешему пошлю его скорей,

Ни дна и ни покрышки пожелаю..

Анна перелистала страницы, чтобы убедиться, что это тот самый рассказ, и там нет никакой подсказки для того, чтобы в чем-то ее уличить, чем черт не шутит. Ведь его мог кто-то перепечатать под своим именем, изменив концовку, и выдать за свое произведение, так часто делали особо одарённые литературные мошенники. Но нет, все было именно так, как она написала, значит, следователь хотел, скорее всего, блеснуть познаниями и что-то у нее узнать, блефовал одним словом.

– Там действует черт, а я сидела и трудилась в поте лица над новым творением, чтобы вам было что читать, – съязвила Анна.

– Я так понимаю, на это время у вас есть железное алиби? – невозмутимо спрашивал он, пропустив мимо ушей все, что было сказано.

– Самое железное, – она взглянула на Антона, и тот кивнул.

– Вот этот молодой человек ночевал обе ночи со мной, не знаю, кто там его из дома прогнал, уж точно не любовь ко мне, может Домовой не любит, но он был тут, и я тоже была дома. Он не мой жених или любовник, потому показания его сгодятся вполне. Кстати хороший мастер. Если с вашим компом что-то случится, – зовите, он на помощь придет.